Постоял так в тени Виктор минут двадцать и пошел к тем троим, от него пострадавшим.
- Привет. Узнали меня? - Сухарев пристроился на пустое место за круглым металлическим столом на гнутых ножках.
Мужички опустили головы и один, который главный, кашлянул два раза и сказал за всех.
- Ну. Узнали. Чё, добивать пришел? Так нам пока и вчерашнего хватает, -третий, толстенький белобрысый паренёк с «фиксой» и в брезентовой рабочей безрукавке поверх зелёной рубахи, оттолкнулся от стола, убежал и через пару минут принёс от стойки полную, украшенную комком лопающейся пены кружку. Поставил её перед Виктором.
- Ты извиняй уж нас, - тихо сказал главный. - Кривые мы вчера были в дугу. Соображали туго. Так-то мы вообще мирные. Спокойные.
- Что церковь облаяли да Христа, так как раз сдуру. С дурмана пьяного, - добавил второй, рыжий и длинный. В хилой бородке его застряли кусочки вяленого чебака и обломки луковиц.
- Мы-то всегда слышали, что все попы хилые, засохшие от того, что сидят, молитвы читают да бога хвалят с утра до ночи, - третий, толстенький, вздохнул.- Ну и хотели пугнуть тебя. Читай, мол, молитвы, а сюда не шастай. Здесь бога нет. Тут его всем пиво заменяет.
- А как, извини, ты нас троих раскидал в три секунды? И зовут тебя как? Я вот Андрей, это Коля, а вот тот - Лёха. Алексей, - главный протянул Виктору руку, остальные тоже. После него.
А меня Виктором зовут. Фамилия - Сухарев. Это когда я переодетый в гражданские шмотки. Ну, то есть после работы. Понимаете, ребята, я не фанатик религиозный. Не шизанутый на религии. Просто - это профессия моя. Прадед, дед, отец тоже в Церкви работали. А в храме имя моё Илия. Священник, - Сухарев глотнул пива. - Это вы меня извините, что я руки распустил. Доложил потом начальнику, так он наказал меня. Избыточной трудной работой. Потому, что драться - грех это. Не надо было мне. Так что - это вы меня извините, - Виктор ещё раз пожал всем руки. - А вышло так оттого, что вы Бога обидели. Не верите - дело ваше. Но церковь и Господь ничего плохого вам не сделали. Наоборот - он силы, надежду даёт. И телу, и чувствам, уму да разуму.
- Так это Боженька помог нас отделать как пацанят? - спросил Андрей и засмеялся.
- Почти так, - улыбнулся Виктор. - Господь ещё в детстве наставил меня на спортивный путь. И в двадцать пять лет я уже был кандидатом в мастера по боксу в полутяжелом весе. Выигрывал и республиканские турниры в РСФСР, и областные, в Челябинске. Там я родился и до шестьдесят пятого года жил. Работал в Никольском храме с отцом родным. А потом сюда перевели. Но здесь нет пока секций спортивных. Спортзал областной есть, а тренироваться некому. Тренеров вроде не хватает. Приедут, конечно…
- Бляха! Да со спортзалом наш директор договорится. Он умеет. Хоть секретаря обкома уболтает. Язык- золото! Как у Андрюхи вот этого - руки золотые. Мы ещё у себя человек десять желающих найдём. Будешь нас после работы тренировать? - без особых надежд спросил Лёха.
- Да с удовольствием, - улыбнулся Виктор. - Так и вы к нам приходите. В церкви - чистый дух. Добрый, полезный для здоровья.
- Мы и молитв - то не слышали никогда. В церкву никого даже ветром не задувало. Потому, что все говорят - нет никакого бога. В детском садике начинают убеждать, - хмыкнул Коля. - А что, он есть вообще? Ты-то точно знаешь? - Конечно, есть. Иначе сатана давно бы жизнь земную испоганил до полного безобразия, а вечной жизни на том свете вообще бы не стало. Господь и с ним борется, и нам всем только добро делает. И мне, и вам. Вы этого не замечаете просто
- А придём если посмотреть, как там у вас, - нас не попрут из церкви? - настороженно спросил Андрей. - Рожи-то имеем не ангельские. Работой да питьём исковерканные. И на верующих не похожи мы. Кто верит, так они все тихие, робкие как бухгалтеры.
- Вера внутри. В душе. У нас два прихожанина - после Белорусского фронта. Три года воевали. Лица шрамами изуродованы. Смотреть страшно. А души чистые от веры, - Виктор сделал ещё три глотка. - Приходите, слушайте, смотрите, духом церковным насыщайтесь. Поверите - ну, и слава Богу. А нет - так это ваше дело. Запомните, мужики - вера это личное, тайное. Никому об этом докладывать не надо. Но она даёт силы, покой, умение жить в ладу с собой и людьми. Это разве плохо? Но пить и курить, женщин иметь, гулять и развлекаться она не запрещает. И грехи Господь через меня может вам отпустить. Есть грехи-то, а? - Хоть задницей ешь, - уточнил Коля. - А если завтра придём и попросим тебя снять грехи наши? - Лёха уставился на Сухарева и суетливо доставал из пачки «беломор». - Крещение пройдёте, тогда грехи на исповеди отпускаются, - Виктор поднял вверх ладонь. - А пока просто мне каждый про свои грешки расскажет, а я вам с Божьей помощью подсоблю. Советы его передам, как ваши «косяки» исправить. - Дело говорит, - согласился Андрей. - Бывает тяжко на сердце. Наворотили-то за жизнь - я те дам! Мы придём. Только ты про нас никому. Узнают на работе - выгонят нахрен. Не любят наши начальники церковь. И бог, говорят, выдумка, чтобы людей пугать. То нельзя, это нельзя. Покарает, мол. - А насчет тренировок по боксу мы точно договоримся и тебе скажем, - Андрей протянул руку. - Спасибо, что проучил нас, идиотов, за то, что мы тебя побить хотели. Попов почему-то ненавидели. Так с детства нас настроили. - Ну, милости вам Господней! - сказал Сухарев. - И вы меня всё же извините. Не со зла я. Он пожал всем троим руки и ушел. Брёл в гостиницу и размышлял. - Живём мы с виду хорошо. А в душу глянешь чужую - туго людям жить на свете. Каждый в бедах, заблуждениях или грехах по горло. Отсюда и бедность наша, и зависть к тем, у кого зарплата больше, должность выше, И жадных, злых много, все у них сволочи и дерьмо. Орут на ближних и дальних. Оскорбляют. Гневаются. Да… Но никто и думать не думает, что живут, грехами облепленные, как дно корабля ракушками. А отсюда и вся жизнь кривая, хоть коммунисты и говорят, будто советский народ - самый счастливый. По мне, так народу бы не надо бояться коммунистов, да идти к вере, к Богу. Душа должна сама искать благодати. Так ведь нет. Большинству важно хорошо поесть, меньше вкалывать, но больше получать. Очень многим хорошо, когда кому-то плохо. И аж скулы сводит, когда кому-то лучше живётся. Зависть, блин. Подлая штука. Зашел в пункт междугородних переговоров, сказал жене, что скоро уже квартиру дадут, а он соскучился по ней и дочери, любит и ждёт. Жена поплакала в трубку. Сказала, что тоже скучает и уже настроилась на переезд.