Он провел её мимо амвона в ризницу, снял рясу и подрясник, крест, уложил на сундук епитрахиль, накинул свитер, брюки и ботинки.
— Вон новый завет. Почитай пока. Я скоро, — он показал Ларисе, где книга лежит.
— Они тебя убьют, — прошептала Лариса и закрыла руками лицо.
— Ну, так ты ж похоронишь с почестями? Оркестр чтоб был. Плакальщицы.
Сухарев вышел на паперть.
— Отойдем за угол? — предложил он парням, от которых несло свежей водкой. — А то зачем меня при людях убивать? Они бояться будут. Пошли за угол.
Серёга первый шагнул к Виктору и махнул ножом. Сухарев тяжелой рукой поймал его челюсть правым крюком. Серёга рухнул сразу и затих. Сухарев подобрал нож и швырнул его в маленький садик за церковью. Невысокие деревца до половины роста засыпало снегом и нож провалился в него без следа.
Одним прыжком Витя долетел до второго драчуна, крепкого коренастого паренька с фиксой. Тот размахнулся, но наткнулся на короткий апперкот и улетел, сгибая деревца, в сугроб. Изо рта у него брызнула кровь. Парень был тяжелый, поэтому пробил снег телом до земли. И исчез из вида. Третий сначала тоже шагнул к Сухареву, но потом резко развернулся и, не смотря на скользкую дорожку, очень быстро убежал.
Сухарев поднял голову Серёги, потер ему лицо снегом и ладошкой похлопал по щекам. Он открыл мутные глаза и пытался сообразить, где лежит и зачем. Через минуту понял.
— Это я в церкви поп, как ты выразился, — потрепал его за шею Сухарев. — А без рясы на улице я Витя Сухарев. Забирай своего напарника и пошли нахрен отсюда. Тут всё же церковь. Не пивнуха. А ещё раз к Ларисе ближе ста метров подойдешь и она мне скажет, я тебя вырублю, увезу в степь и там закопаю. Никто не найдёт. Никогда. Веришь мне?
Серёга моргнул и выдавил хрипло.
— Хорош, братан. Я догнал. Всё. Не трогай больше. Лариска мне так… Найду другую. Тут их…
— Ну, ведь умный же парень! — усмехнулся Сухарев. — Быть тебе главным электриком комбината. Доставай второго героя.
Серёга на слабых ногах пошел в скверик, выкопал товарища и они, оглядываясь, пошли заливать горе в пятую пивную напротив редакции газеты «Новь Кызылдалы».
— Ну?! — вскрикнула Лариса, разглядывая Виктора. Искала следы драки.
— Что такое? — Сухарев тоже внимательно посмотрел на свитер. Крови не было. — Да нормально всё. Поговорили. Они со мной согласились. Я их убедил.
-В чём? — удивилась Лариса.
— Ну, в том, что ты моя.
— Что-то быстро очень.
— Так простой же вопрос. Ты ведь моя?
— Да.
— Ну, и Сергей так считает, — Виктор засмеялся. — Теперь. Он раньше-то об этом не думал. А вместе подумали и он согласился.
— Темнишь ты, Сухарев, — Лариса давно привела себя в порядок и снова прекрасно выглядела.
— Ладно. Переоденусь и пойду работать. Мне ещё службу вечернюю вести. Сейчас надо с дьяками поговорить и с певчими. Они скоро распеваться будут, — Виктор снова разделся и одну за другой стал аккуратно надевать одежды из облачения священника. — Ты домой иди. Ко мне. Вот ключ. Ужин приготовь. Сергея не бойся. Мы с ним договорились, что он ближе ста метров к тебе не подойдет. Но если вдруг забудет — ты мне скажи.
Лариса ушла. Сухарев часа два занимался делами церковными. Потом шумно пришел Жора Цыбарев. Он тащил за собой мужичка, маленького, в старом полушубке и трёпанной ушанке из искусственного меха.
— Поймали вора-то, — сказал Жора гордо и вытолкнул мужичка ближе к священнику. — Их обоих знают ребята с лесопилки, которая напротив церкви. Утром они их с подружкой видели. А днём в пивной мне рассказали. Ты, говорят, в церковь ходишь. Так скажи, что сегодня Колька Шелест, наш бывший рабочий, с удочками какого-то лешего к вам заходили. И потом быстро выбежали и чухнули к озеру. Ну, а где Колька после нас работает и где живёт — они знают. И мне сказали. Мы с парнями туда съездили и вот тебе, на тебе!
— Ну? — спросил мужичка Виктор. — Зачем? Это же Божье место. Здесь дух его. А ты согрешил недостойно. Алчный? Деньги любишь? Так кара Божья нашла бы тебя. И деньги не помогли бы. Господь постарался бы тебе такое испытание подкинуть, что надорваться ты мог, его отодвигая. И помер бы в муках, нехристь.
— Почему это? Крещёный я, — Коля высморкался в старый нестиранный платок. — У меня и без кары Божьей жуть, а не жизнь. Терять мне нечего.
— Ну, так прямо и нечего? — Илия взял его за руку. — А саму жизнь? Она ведь богом тебе дарована. А ты…
— Я вор по природе. Говорят, что это болезнь психическая. Где работаю — там ворую. Не работаю — ворую, где подвернётся. Карманы не чищу, сумки не подрезаю. Беру по-крупному. Продаю, пропиваю, опять ворую. Но поймали в первый раз. Не сидел. Даже в милиции не был. Нет, был, вру. Сам к ним пришел. Замучился, говорю, чужое тырить. Позавчера, говорю, самосвал угнал с карьера. Продал в Зарайске каким-то там. Не знаю. Они меня выгнали. Сказали, чтобы проспался. Фактов не было. Никто не заявлял.