- Ну, конечно.- Виктор даже не удивился.- Только ночью не шей. Глаза свои прекрасные не порть. А я завтра в ночь выезжаю. После церемонии. К следующему вечеру дома буду. Жди. Целую.
И просидел он потом в ресторане до восьми утра. Много чего съел, ничего почти не пил кроме стакана «цоликаури», и очень много думал. И не просто думал а нашел единственный путь - как жить дальше.
Вышел Виктор из ресторана и стал соображать - где бы ему переодеться в облачение священника. Не в туалете же ресторана или вокзала. Выбрал баню.
- Помоюсь, попарюсь и там уже, не вызывая ни у кого вопросов, облачусь в одеяния иерея.
Когда после парной и душа облачился он по форме, нацепил на грудь крест тяжелый и собрался уходить, глянул на часы. Был полдень. И от него время до трех часов дня поползло как раненое и в часы, и в минуты, в секунды тоже, и в их десятые доли.
- Архиерей Нифонт приедет к четырём. Значит мне надо в три появится. Пойти к настоятелю, отцу Исидору. Доложить ему всё за час до приезда архиерея. Чтобы тот не успел выехать и поездку в храм Невского отменил.
Виктор для улицы выглядел странно и нелепо. Драповое серое пальто с каракулевым воротником, какие носят люди с добротными зарплатами, шапка кроличья - атрибут народа небогатого, ботинки церковные, на тонкой подошве из мягкой кожи. Это были очень дорогие ботинки. Гражданским их не продавали ни в каких магазинах. А Сухареву выдали, как и всё прочее облачение служебное - бесплатно. Рабочая форма.
А вот из - под пальто до ботинок свисала ряса, издали похожая на длинное женское платье. Поэтому многие оборачивались или улыбались весело, идя навстречу. В общем, одет был он так нелепо, как если бы советский офицер вышел в люди при фуражке с кокардой, но в халате медсестры и куртке лыжника, ватных штанах каменщика со стройки и в хромовых сапогах, гармошкой приспущенных.
Пред храмом Сухарев снял с себя всё, кроме рясы, епитрахили и креста, перекрестился трижды с поклонами, открыл притвор и вошел в зал. Подбежавший подьячий забрал пальто, баул и шапку.
- Они будут в кабинете протодиакона Никифора на вешалке.
Виктор по узкой боковой лестнице поднялся к рабочей комнате настоятеля Исидора. Постучал.
- Милости просим. Входите. - Басом разрешил открыть дверь отец Исидор.
- Христос посреди нас, отец Исидор! - Перекрестился, потом поклонился иерей Илия и остался у порога.
-И есть, и будет! - Поздоровался и протоиерей.- Проходи, отец Илия, садись супротив меня. Что рано прибыл? К четырём архиерей Нифонт появится. Не ранее. Рукоположит тебя часа за два в сан высокий, да на Литургию пойдём. К вечеру уедешь. Автобус последний в десять часов до Зарайска. Диакон Савва узнал для тебя нарочно. Я просил.
- Мне в Зарайске отец Димитрий «волгу» свою дал.- Сухарев оглядел кабинет. Все стены в образах. Иконы старые, дорогие. На иконостас в зале их не выносят.
В углу на большой вешалке разместился парадный наряд настоятеля. Митра сверху лежала на подносе, золотом расшитая, вся в крестах по кругу, а в середине - тонко выписанный прямо на ленте лик Господа. Епитрахиль тоже с золотой оторочкой, вензелями, золотыми нитями вышитыми, Да с пуговицами из золота червонного.
- Я, отец Исидор, не приемлю нового сана. Отрекаюсь от него.- Сухарев почувствовал как похолодела спина.- Отмените рукоположение Христа ради. Пусть не едет Архиерей. Ещё не поздно отменить.
Протоиерей встал и размахивая широкой рясой стал ходить по комнате. Крест его наперсный, весь в драгоценных камнях и с золотым куполом сверху, болтался как маятник на часах с кукушкой.
- Причина?- Спросил он и остановился, глядя в окно, составленное из разноцветных прозрачных стёкол.
- Зело незрел я к рангу настоятеля и сану протоиерея.- Отец Илия поднялся.- Отринь от меня, батюшка, волей Божьей сей дар Господний и повеление Синода, ибо не достоин я и не состоятелен руководить храмом. Во имя отца, сына и святого духа!
- Второго раза не будет.- Не оборачиваясь произнёс протоиерей с сожалением явным.- Ну, да и Бог тебе судья. Ступай. Чего ехал тогда?
Иерей Илия поклонился.
- Да вот ехал! Не по телефону же сообщать. Подумали бы, что я пьяный или сдурел. А так - вот он я. Нормальный. Иереем простым был и буду. В общем возрастайте в благодати! Да пребудет с Вами милость господня! Ныне и присно, и вовеки веков! Аминь.
И он пошел к двери.
- Дурак ты, Сухарев. - Сказал в спину настоятель. - Я тебя планировал из Кызылдалы через год забрать. Зря обиду держишь. Не выгоняли мы тебя тогда. Просто выхода не было. А Левонтия того уж нет, блатного родича митрополита Володимира. Почил митрополит, царствие ему небесное и со святыми упокой! Перевели Левонтия сразу простым диаконом в Иркутск. Побил прихожанина, поскольку пьяный был. Останься, Витя.