Кто надоумил меня пойти в городской комитет профсоюзов, который из бюджета помогал деньгами семьям погибших? Вроде никто. Значит умный я. Сказал там, что я руководитель молодежного комитета « Слава живым и погибшим победителям». Дайте мне, говорю, адреса и фамилии вдов убитых солдат и офицеров. А у них, надо же, и адреса были, и сами они помогали деньгами государства раз в полгода.
Сталинск, который теперь Новокузнецк, побольше моего Прокопьевска. Было где развернуться. Я тащил всё ценное, что плохо лежало. А при советском нашем раздолбайстве именно так и лежало всё. Руки чесались. Всё бы украл. Но тырил - то ровно столько, на сколько хватало сил и времени. Трактора, краны подъёмные, лебёдки, Оконные рамы и двери закидывал ночью в пустые машины, предварительно сторожей поил до отруба. Приходил к ним, просился переночевать в сторожке. Жена, мол, из дома турнула. Спать негде. И ночью угонял во двор какой - нибудь «хазы» воровской. Получал деньги и утром отправлял всем поровну на разные адреса вдов.
Перебивать кающегося вообще - то было не принято. Но отец Илия не выдержал - таки, спросил.
- Ты что, действительно на награбленные деньги ничего себе не купил ни разу? Не врёшь?
Шелест Николай замолчал. Посопел недолго. Обиделся.
- Я же говорил. Деньги получаю, иду в ресторан. Рублей на триста ем, пью, музыку заказываю. А на дом и на себя зарплаты хватало. Мы богато не жили никогда дома. Ну, и я не захотел. Морока одна с богатством. Стереги его всё время, чтобы не обчистили. Жил нормально. На еду, одежду и кровати со шкафами копил с зарплаты. И всё у меня было. И так же точно здесь живу. Можете прийти посмотреть. Мне много не надо.
- Продолжай, сын мой. - Снова внимательно поглядел на него Илия.- Извини, что отвлёк.
- Ну, так вот. В пятьдесят восьмом, в июне я угнал с другой стороны реки Томи из подсобного хозяйства Скорбященской церкви старообрядцев три лошади. На одну сел, а двух к ней за уздцы прицепил. И через мост поехал к своим придуркам- уркам. Лошади дорого тогда стоили. За полцены бы им отдал, так мне бы хватило на десять адресов по тысяче рублей послать.
А по Сталинску уже в пятьдесят восьмом ни один дурак на лошади бы не поехал. Ну, меня и заметил ночной постовой на въезде в первую часть города. Сразу за мостом. Выбежал из будки и в свисток начал дуть. Громко, блин!
Я с коня спрыгнул и под мост. На берегу чью- то лодку отвязал и переплыл обратно. Только днём вернулся домой. Я там комнату снимал у тётки одной, почти на окраине. Собрал шмотки в сумку и утром на первом автобусе - к вокзалу. Понял, что ошибся. Что с лошадей долго запах моего пота не выветрится. И любая милицейская собака по нему меня отловит. Уехал аж в Ростов. Там мой дядька родной.
Ну про Ростов я до исповеди рассказал уже. Воровал там долго. Но в шестидесятом году угнал машину с кирпичами и поставил её на другую стройку. Моих приблатнённых покупателей дома не оказалось. Ну, я решил, что утром заберу машину. А прораб увидел чужой грузовик с кирпичом и ключа от машины не нашел. Позвонил в УВД. Я туда сунулся - гляжу, трое милиционеров там. Один рабочий меня запомнил и в милиции помог фоторобот составить. Весь город моей рожей обклеили. Тогда я в Зарайск смылся. Но там воров много. Город ссыльных и беглых зеков.
Я там шустрить не стал и позвонил по межгороду отцу на работу в наш Сталинск. И он мне сказал, что здесь в этом году, в шестидесятом, открыли театральный институт.
- Ты же мечтал артистом стать.- Засмеялся батя.- Так вот в июле начинаются вступительные экзамены. Приезжай.
И вы знаете, я поступил. До шестьдесят четвертого учился, а потом меня взяли в родной Прокопьевский театр. Год я две роли играл. Получалось! Так и думал, что всегда актёром буду. Но болезнь моя не пропала даже после такого счастья. В театре ведь работаю! Мечта всей жизни! Так нет же! Однажды украл в театре осветительные приборы и пульт к ним. Отвёз в Новокузнецк и продал блатным.
Деньги по известным адресам инвалидам отправил в Прокопьевске. Но наша уборщица как- то разглядела, что это я аппаратуру в ГаЗон закидывал и режиссёру доложила. Тот меня за воротник прихватил, позвал двоих артистов и сказал, чтобы держали меня до приезда милиции. Ну, я наклонился, будто мне плохо стало, вырвался и в окно выпрыгнул. По дворам через заборы убежал. И сразу решил ехать сюда, в Кызылдалу. Мне раньше ещё один артист сказал, что его приятель туда поехал на бокситовый рудник большие деньги зашибать.
Ну а здесь почти год живу уже. Женился на бывшей артистке из Ярославля. Она пила много в театре, роли стала забывать, спектакли пропускала. Отменять приходилось. Выгнали. Через Зарайск сюда попала. А тут устроилась на хлебозавод. Месит тесто. Ничего, живём. Пить она перестала. А вот воровать мне помогает. Икону вашу сняли, хотели в Зарайске сдать перекупщику на базаре. Я про неё у вашего дьяка выспросил. Узнал, что она старая и дорогая. Да мы тут много чего свистнули. Кинопроектор из Дома политического просвещения, автомат для газированной воды я вывез с одним знакомым шофером. В пивной подружились.