– М, ясно-ясно, то есть мне тоже вести себя официально? Хорошая мысль, – снова закивал головой Берти, а затем до него дошло сказанное куратором: – Мистер Харт! Вы знакомы с моей тетей, но не знакомы с отцом?!
– Откровенно говоря, с миссис Макгрегор я тоже не встречался лично. Мы созванивались и переписывались по поводу Вашего трудоустройства. На этом всё.
Роберт похлопал глазами, пока его не осенило: он не обязан идти на официальную встречу один!
– Пожалуйста, пойдемте со мной?! Раз уж это совещание с высшим руководством и всё такое. К тому же я познакомлю Вас с директором, – Берти умоляюще посмотрел на куратора. – Для Вас связи в высшем руководстве будут не лишними, верно? Да и отцу было бы неплохо узнать, какие удивительные кадры работают в его компании.
– Я не думаю, что это будет уместно, – сказал Харт. Но Берти увидел, что его плечи немного расслабились, а значит, стоило снова попросить и добавить немного аргументов, и дело в шляпе.
– Ну, пожалуйста! Вы же мой куратор, кому, как не Вам контролировать меня на совещании? Кто-то же должен вовремя наступить мне на ногу, чтобы я прекратил нести всякую чушь. А я точно буду волноваться и говорить ерунду, – Берти вздохнул. – Встреча будет в пятницу вечером, скажите, что Вы не заняты!
– Что ж, похоже, что уже занят, Роберт.
Они договорились, что Харт заедет за Берти за час до назначенной встречи и поможет ему выбрать костюм, один из тех, что сшили ему в ателье Нэша. По мнению Роберта, подошел бы любой, так как все были одинаково бесподобны. Однако щепетильный Харт этого мнения не разделял.
Ровно в семь вечера раздался звонок в дверь, и в небольшую квартиру Форестера-младшего вошел его личный инспектор – так Берти иногда называл Харта, разумеется, только про себя.
– Добрый вечер, – поприветствовал его Роберт, все еще одетый в костюм, в котором он был на работе в эту пятницу, только без пиджака.
При этом он жевал круассан – до ужина было далеко, а пообедать Берти сегодня не успел, – поэтому и решил перекусить тем, что подвернулось под руку на кухне. Харт посмотрел на крошки на рубашке в высшей степени неодобрительно, но Роберт только улыбнулся ему в ответ. Было очень странно видеть, что Харт выражает эмоции только тогда, когда дело касается одежды, а в остальном он кремень. Очень странный пунктик, но кто без тараканов в голове.
– Нам пора собираться, если хотим приехать на место вовремя, – сказал Харт, справившись с шоком от небрежного отношения к качественной рубашке. – Так как это формальная встреча, опоздания недопустимы.
– Да, конечно, шкаф с одеждой у меня в комнате, – Роберт махнул рукой в сторону единственной двери в гостиной и отвел Харта в свою спальню, где было, мягко говоря, не прибрано.
Дверцы плательного шкафа все так же не закрывались, хотя большинство костюмов висели на плечиках и даже в упаковке, чтобы, вероятно, не запылиться.
– Я забираю их в таком виде из химчистки. И распаковываю перед тем, как надеть на работу. Я не очень хорош в бытовых делах, – виновато потупился Роберт, словно как обычно оправдывался перед своей тетей Агатой. – Может, хотите чая или кофе?
– Чашку чая, если не сложно, – ответил Харт, не оборачиваясь к хозяину квартиры, и стал перебирать костюмы на плечиках.
Если честно, то Берти даже пробовал прибрать перед приходом куратора. Он несколько раз вытаскивал, складывал и запихивал обратно в шкаф свою одежду, но дверцы все равно отказывались закрываться. Роберт плюнул на это дело, решив, что проблема не в нем и не в неряшливо сложенных вещах, а в дверцах, которые не желают быть закрытыми. Такое объяснение его успокоило, и он принялся за дальнейшую уборку. Застелил постель. Впервые за эту неделю. Хотя подушки, наверное, стоило положить под покрывало. Или нет? В общем, несмотря на усилия учителей и нянечек в школе, Роберт так и не стал аккуратным. Он мог сделать жизненный минимум: сварить макароны, пожарить яйца, сделать чай и кофе, убрать одежду на полку (в незакрывающийся шкаф). Но создать уют и навести чистоту было за пределами умений Берти – не хватало настроя и дисциплины.
И вот теперь ему было очень-очень стыдно перед Хартом. Не то, чтобы он хотел притворяться кем-то, кем не являлся. Но отчего-то ему хотелось становиться лучше, когда на него смотрит Харт. Особенно, когда на него смотрит Харт. Поэтому неодобрение в его глазах, те редкие эмоции, которые Берти научился читать за два месяца совместной работы, очень расстраивали его. А ведь сейчас ему хватало волнения перед встречей с отцом. Наверное, не стоило соглашаться на то, чтобы Харт помог ему собраться.