– Вы хотите поговорить? О сегодняшнем вечере или вообще. Время еще раннее, и у меня нет никаких планов на сегодня, – словно отвечая на сумбурные мысли Берти, сказал Харт. – Так что, если Вы хотите, я могу Вас выслушать и, возможно, смогу помочь.
Учитывая всё, что произошло сегодня, Роберт не стал строить из себя парня с несгибаемой волей. Вообще-то его девизом по жизни было оставаться оптимистом в любой ситуации. Но в данный момент оптимизма у него не было ни на йоту. Поэтому парень честно согласился на предложение:
– Да. Хочу. Но давайте поговорим у меня? Как-то нет желания посвящать в свою личную жизнь водителя такси, которому и так есть о чем думать…
Харт кивнул, и остаток пути они ехали в тишине. Роберт смотрел в окно, считая аптеки, мимо которых они проехали. Это было что-то сродни медитации. А куратор то и дело смотрел на него, но ничего не говорил, уважая просьбу.
Когда, наконец, они вошли в квартиру Берти, то он подумал, что на встречу с отцом уходил один Роберт – свободный, веселый и жизнерадостный парень с трудоголиками родителями; а вернулся другой – преданный, униженный и преждевременно окольцованный. Хотелось вернуться назад в прошлое и проигнорировать письмо отца. Конечно, это бы не отменило чертову помолвку, тетя Агата или еще кто-то все равно добрались бы до несносного наследника. Но так хотя бы у него была бы отсрочка.
Он рухнул на диван, не раздеваясь, лишь снял жилет и бросил его на спинку стула, попавшегося ему на пути. Пусть будет таким же помятым, как и его хозяин! Не говоря ни слова, Харт оставил Роберта и тихо ушел на кухню. А через несколько минут вернулся с двумя чашками ароматного кофе. Он был без своего черного пиджака, а рукава белоснежной рубашки аккуратно и элегантно завернуты наверх – не то скомканное безобразие, которое устроил Берти своей рубашке в первую рабочую неделю.
– Вы должны научить меня этому, мистер Харт! – натянуто улыбнулся Роберт, принимая чашку. Нужно было как-то возвращать присутствие духа. – Спасибо Вам.
– Это просто растворимый кофе. Я не нашел у Вас зерен и турки, – сказал куратор, присаживаясь рядом.
– А я и не за кофе благодарю, Вы же поняли, – Берти сделал небольшой глоток, откинулся на спинку дивана и потер глаза.
– О чем бы Вы хотели поговорить, Роберт? – спросил Харт, и, как ни странно, он выглядел при этом вполне расслабленно, но сосредоточенно. Одновременно очень похоже с тем, как он требовал объяснений на работе, и при этом совершенно иначе.
– А о чем бы Вы хотели услышать? – Берти скосил взгляд на мужчину.
Черного пиджака на нем не было, так что образ недосягаемого небожителя померк, и мантра "Черный костюм, Берти!" больше не помогала. Поэтому Роберт почувствовал себя раскованнее. Если закрыть глаза, то можно даже представить, что он говорит с одним из своих друзей.
– Может рассказать о своем детстве. Или о том, почему у Вас сложные отношения с родителями. Или как Вам удалось столько времени скрывать свою сексуальную ориентацию, учитывая, что Вы весьма артистичная и энергичная натура, – предложил Харт и, в отличие от брезгливой тетушки Агаты, все же отпил кофе, хотя ясно, как Божий день, что такой напиток мог оскорбить его чувство прекрасного.
– Все три истории, о которых Вы спрашиваете, будут взаимосвязаны, – вздохнул Роберт, отставил наполовину пустую кружку на журнальный столик и, взяв подушку с дивана, обхватил ее руками, словно обнимал мягкую игрушку. Жаль, что его любимого большого плюшевого медведя Тедди отдали кузену Карлу, который его неблагополучно утопил в реке.
– Да, я так и предполагал.
– Ясно… Я не помню, что я уже мог рассказывать, а что Вы узнали из писем миссис Макгрегор. Поэтому просто расскажу все по порядку, – Роберт стал мять подушку в руках, то поглаживая, то щипая уголки. – В детстве я жил здесь, в Лондоне, с родителями. Я был сложным ребенком. Неусидчивым, бесталанным, ничем особо не увлекался, мог просто часами гулять. В школе я тоже был не самым успешным учеником. Точнее, совсем не успешным. Поэтому родня, которая возлагала на меня большие надежды с самого рождения, была весьма разочарована. А после того, как я провалился на поступлении в крутую частную школу, меня сбагрили с глаз долой в закрытую школу для мальчиков.
– Ваши родители согласились? И отец, и мать? – уточнил Харт и поставил пустую чашку рядом с чашкой Берти.