– Форестер! – почти одновременно вскричали два гневных голоса и один испуганный.
– Я не знал, что у меня в сумке кошка!
– Вы держите меня за идиота? – побагровел Нейтан Эбигейл, поднимаясь из-за стола и прикрывая жену от кота. – Как можно не знать, что Вы носите с собой кошку?!
– Это не моя сумка? – попытался оправдаться Берти, но стало еще хуже, чем было.
– Так Вы еще и клептоман? Нет, Вы вор! Господи, я же говорил, я знал, что с отпрыском Джорджа что-то не в порядке! – мистер Эбигейл взял испуганную жену за локоть и стал отходить от стола, не поворачиваясь спиной к коту, которому, на самом деле, были неинтересны люди вокруг, он с удовольствием доедал обед Роберта.
– Разве вы уже уходите? – растерянно спросил Берти, стоя у своего места, не зная, то ли ему изловить кота обратно в сумку, либо попытаться удержать не состоявшихся тестя и тещу.
– Да, мистер Форестер, ухожу. Мы все уходим, Лиза! Я предпочитаю проводить свой досуг в менее эксцентричном обществе, среди законопослушных и добропорядочных англичан!..
Все семейство Эбигейл под ворчание Гайтана ушло в направлении гардероба, а к столику подошел взволнованный администратор.
– Простите, сэр, у нас запрещено приходить с домашними питомцами, – парень кивнул на усатую рыжую морду, которая теперь умывалась, сидя прямо в тарелке. – Руководство просит Вас забрать кота и покинуть помещение.
– Конечно-конечно, все равно моя компания уже дала деру, – пробормотал Берти, сгребая сытого и довольного кота обратно в сумку. Судя по всему, этот мохнатый проказник привык так путешествовать. – Я оплачу счет.
Через несколько минут, когда все вопросы были улажены, и Роберт даже принес извинения за сложившуюся ситуацию: "Право слово, не знаю, как мой проказник забрался в сумку! Больше не повторится! Пятьдесят процентов чаевых от суммы заказа смогут реабилитировать меня в глазах Вашего отличного заведения? Чудно-чудно!", он, наконец, вышел на улицу и вдохнул свежий воздух.
– Я видел, как Лиза с родителями покинули ресторан. Как все прошло? Успешно? – спросил неожиданно возникший возле Берти Харт.
– Боги милостивые! Вы меня напугали! – Роберт вздрогнул, но тут же рассмеялся. – Да, все прошло удачно. Мистер Эбигейл уверен, что я психопат, клептоман и вор с маниакальной привязанностью к кошкам, которых считает монстрами. А Лиза еще и уверена, что я анархист, у которого нет вкуса. Пожалуй, Вы бы с ней согласились, – подмигнул Берти, приподняв штанину.
– Насчет вкуса, возможно, согласился бы. Вам не помешает стилист.
– Зачем он мне, когда у меня есть Вы? – хмыкнул Роберт и протянул куратору сумку. – Полагаю, этот кот Ваш? И он не случайно оказался в сумке?
– Нет, кот не мой, но моего знакомого, я его одолжил, – Харт забрал сумку и перекинул ремень через плечо. – Думаю, в ближайшее время повторять такой спектакль не придется.
– Ну, если у отца или тетушек нет в рукаве еще парочки чудесных, подающих надежды журналисток, то я свободен. Кстати, а почему Вы здесь?
– Нужно было убедиться, что все идет по плану. Кроме того, прислать Вам картинку нужно было в подходящее время.
– Точно! Это же было сообщение от Вас! Никогда бы не подумал, что Вы разбираетесь в интернет-культуре мемов, – Роберт снова рассмеялся, а затем, посмотрев на собеседника, тепло ему улыбнулся. – Мистер Харт, я понимаю, что Вы мой куратор, субординация и всё такое, но как Вы смотрите на то, чтобы перейти на "ты"? Вы меня спасли уже второй раз за месяц. Да и Вы столько всего обо мне знаете, что мне как-то странно называть Вас по фамилии. Конечно, если это будет уместно.
Харт молчал меньше минуты, обдумывая предложение, но для Берти это время показалось вечностью. Он уже успел себя обругать, еще раз безрезультатно прочитать мантру про костюм, намекая себе, что не стоит сближаться с человеком, когда между вами пропасть в социальном и интеллектуальном плане, когда Харт, наконец, ответил:
– Конечно, Вы… то есть, ты можешь называть меня по имени.
Сердце Берти заколотилось, как бешеное. Казалось бы, что необычного в переходе на неформальный стиль общения с человеком, с которым работаешь каждый день уже два месяца? Пусть и с начальником. Вот только Харт был явно не из тех, кто легко пренебрегает правилами этикета. И именно потому, что согласие Харта… нет, то есть Бенджамина, перейти на "ты" было таким неожиданным, Берти вдруг почувствовал себя кем-то особенным. Пожалуй, ему стоило отвлечься от внезапно нахлынувшей эйфории, так как его взгляд стал задерживаться то на глазах (невероятно черных и притягательных), то на губах непозволительно долгое время. А Харт… нет, Бенджамин был наблюдательным. Так что, чтобы все не вышло боком, нужно было снова стать собой: веселым, открытым и беззаботным. И впредь быть осторожнее. Он не хотел испортить то, что у него есть.