– Серьезно? Что, и в офисе тоже? – уточнил Форестер-младший, надеясь, что небольшую дрожь в его голосе можно списать на то, что он замерз или устал, а не перенервничал из-за решения Харта.
– Да, я не против, – мужчина кивнул.
– И еще, если честно, я не успел поесть и очень голоден. Поэтому, может, обед в благодарность за спасение проведем сегодня?
– Чуть дальше, через квартал, есть хорошее заведение. Не такое роскошное, как ресторан, в который ты водил кота, но готовят там отменно, – коснувшись локтя Роберта, Харт направил его вниз по улице.
– Кстати, Бенджамин, а как этот рыжий обжора так долго просидел в сумке молчком? – спросил Берти, попробовав на языке имя куратора.
– Снотворное. Кот сейчас проходит особую дрессировку, поэтому его хозяину периодически приходится использовать снотворное для нормализации режима дня питомца. Сейчас он поел и, скорее всего, снова уснул, так что он нам не помешает.
Они дошли до следующего перекрестка, и Бенджамин снова коснулся локтя Роберта, привлекая его внимание, и указал другой рукой на стильную, но не бросающуюся в глаза вывеску. Он открыл дверь и приглашающим жестом пропустил Берти перед собой.
Когда они вошли, то Харт взял на себя ведущую роль, что выглядело весьма естественно. А Роберт выдохнул, чувствуя, как напряжение уходит. Бенджамин тем временем повернулся к хостесу за стойкой и, приняв деловой вид, попросил:
– Столик на двоих, пожалуйста. У окна, если возможно.
Роберт и новые чувства
Роберт сел в кровати, потирая глаза. Часы на комоде показывали радостные одиннадцать утра с хвостиком, но в комнате было сумрачно из-за задернутых штор. Хорошо, что сегодня был выходной, и никто не ждал его ни на какой работе, ни на какой встрече, ни на каком обеде или ужине, и он мог с чистой совестью проваляться весь день в кровати, предаваясь праздности… Правда, еще одной причиной для постельного режима была простуда, а с ней и повышенная температура. Но это так, мелочи, по мнению Роберта.
После разрыва помолвки (еще раз спасибо, Харт), жизнь Форестера-младшего условно разделилась на две части. В одной – вне работы – были родственники. В другой – Бенджамин Харт. И если вторая часть приносила Берти радостное волнение, то первая пыталась его морально уничтожить.
"Происшествие" с Лизой, а Роберт по-другому отказывался называть то, что произошло на той встрече, разозлило всех его ближайших родственников. Как и всегда, они больше заботились о благополучии компании, чем о счастье самого Берти.
Первым, кто высказал свое неодобрение поступком Роберта, был Джордж Форестер. Отец прислал гневное письмо, но слишком официальное и, опять же, по корпоративной почте. И пока Берти его читал, он сомневался, что отец написал его сам. Может, за него это сделал секретарь? Его бы это не удивило.
"Роберт Ричард Форестер!
Мистер и миссис Эбигейл проинформировали меня о твоем недопустимом поведении. Я бесконечно разочарован тобой! У меня было ощущение, что меня отчитывает директор школы. Почему, имея взрослого сына двадцати трех лет, я вынужден краснеть за его поступки и лебезить перед людьми? Ты представить себе не можешь, какой скандал был готов учинить Нейтан Эбигейл. Куда тебе! Ты всегда был эгоистом, который думает только о себе и своих желаниях. Мне стыдно за тебя.
Я так понимаю, что ты нарочно сорвал помолвку?! Мы же с тобой все обсудили при встрече, и ты согласился. Лиза – прекрасная кандидатура (была). Рядом с такой сильной и умной женщиной, ты, возможно, тоже смог бы стать лучше. А сейчас, видит Бог, с тобой всё очень плохо. И как ты мог притащить в ресторан кота? Или украсть сумку? Я так и не понял, что именно ты там натворил, и почему Лиза слышать о тебе больше не желает.
Для чего мы давали тебе образование и воспитание?! Задумайся!
Мистер Эбигейл считает, что ты не в себе, что тебе необходима медицинская помощь. Либо ты в себе, и тогда тебя нужно отдать полиции, мало ли что ты еще успел украсть или сотворить чего похуже. И, судя по тому, что я услышал от него, думаю, что он может быть прав.
Мне очень печально осознавать то, каким человеком ты стал. Мы растили тебя не таким, Роберт!
Еще одна подобная выходка, и я буду вынужден предпринять соответствующие меры. Разумеется, для твоего блага.
Джордж Форестер, генеральный директор компании Форестер&Ко"