В самолете зажигается табло с надписью: «Пристегнуть ремни. Не курить».
— Взлетаем, — говорит Роберт. — Сейчас ровно 15 минут третьего.
Самолет выруливает на взлетную полосу. Моторы ревут, и тяжелая машина отрывается от земли. Вскоре поля внизу приобретают очертания квадратов в пастельных тонах, а Париж напоминает сверху огромный праздничный торт, разрезанный Сеной пополам.
— Шампанское или сок? — спрашивает стюардесса.
— Шампанское, — отвечает Роберт.
— Фруктовый сок.
И добавляет:
— Пожалуйста.
Стюард показывает, как пользоваться спасательным жилетом и кислородной маской.
Стюардесса разносит меню. Анук внимательно изучает его. Гусиная печенка, запеченный омар, баранья ножка с первыми весенними овощами, сыры, десерты, мороженое, кофе, сладости, крепкие алкогольные напитки. Предлагаются также белые и красные вина самых известных марок, шампанское и коньяки. За обедом Анук похожа на капризную сытую кошку, которая лениво пробует на вкус каждое блюдо. Этот роскошный пир, устроенный на высоте в десять тысяч метров, доставляет ей истинное наслаждение.
— Не желаете ли вы что-нибудь выпить? — спрашивает стюардесса.
— Ничего, только кофе, — отвечает Анук.
— Арманьяк, — говорит Роберт, отдавая предпочтение крепким напиткам.
Он и раньше не раз летал в Вашингтон и никогда не отказывал себе в таком удовольствии. Однако сейчас он чувствует себя не в своей тарелке из-за присутствия Анук.
— Мы пролетаем над Брестом, — объявляет по радио уже знакомый голос. — В 16.30 вашему вниманию будет предложен фильм.
— Вот здорово! — восклицает Анук. — Кино!
— Здесь так принято.
Затем он добавляет:
— Это твое первое большое путешествие?
— Первое, — отвечает она. — До сих пор я летала лишь в Лондон, туда и обратно.
— И это при таких-то…
Он замолкает.
— Деньгах? — спрашивает она.
— Нет, я хотел сказать — при таких возможностях.
— Я еще не такая старая, — говорит она, — чтобы считать что-то упущенным в этой жизни… Мои родители не разрешали мне ездить одной. Сами же они не любят путешествовать ни в самолете, ни в поезде. Они очень тяжелые на подъем люди… И боятся…
— Боятся чего?
— Погибнуть… От несчастного случая… Им есть что терять…
— Никто не хочет умереть раньше времени…
И немного погодя:
— Возможно, и нас в старости будут мучить подобные страхи и навязчивые идеи… А наши дети будут посмеиваться над нами.
— Я не хочу иметь детей.
Роберт осторожно касается ее руки.
— Не надо так говорить… Порой мы произносим слова, в которые и сами-то не очень верим… Ты еще слишком молодая и спешишь взять от этой жизни все. Вырваться на свободу… Твой отец обещал мне, что подарит нам няню.
— Подарит кого?
— Няню. Он возьмет на себя все расходы по ее содержанию: зарплату, питание, социальные выплаты, налоги… В этом отношении ты будешь полностью защищена…
— Не будет этого никогда. Не дождетесь! — восклицает Анук. — Заняться любовью для меня — это все равно что пробежать дистанцию или же сыграть партию в гольф… Оргазм так же необходим для здоровья, как и спорт… И это не имеет ничего общего с появлением на свет ребенка, который отравит вам впоследствии жизнь.
В гневе она переходит на «вы»:
— Возможно, я высказалась слишком грубо, но точно. Прошу вас больше не затрагивать эту тему…
Роберта коробят слова жены. Он закуривает, чтобы успокоиться. Табак кажется ему странным на вкус. Что за черт? Он смотрит на сигарету — нет, марка все та же. Сомнений нет — у него ангина. Осторожно проглотив слюну, чтобы удостовериться в правильности своего диагноза, он вдруг чувствует такую острую боль в горле, словно глотает пригоршню острого гравия.
— Мадемуазель, — обращается он к стюардессе, — будьте любезны, не могли бы вы принести мне несколько таблеток аспирина?
— Конечно, мсье.
Анук, повернувшись к нему:
— У вас болит горло?
И добавляет с досадой в голосе:
— Опять?
Он проглатывает сразу три таблетки аспирина и запивает их стаканом воды.
— Не обращайся ко мне на «вы». Это же смешно. Что же до моего горла… Представь себе, оно болит. Есть люди, которые все время кашляют или сморкаются. У одних — косоглазие, у других — плоскостопие. А у меня чувствительное горло.
Секунду спустя он уже и сам задается вопросом: «Как же я мог забыть антибиотики?» Его охватывает паника. Горло всегда было его слабым местом. В особенности во время поездок. С самого раннего детства его донимали воспаленные миндалины. И чем старше он становился, тем чаще врачи советовали ему сделать операцию. Теперь смешно оперировать миндалины в тридцатилетнем возрасте. Как на это посмотрят члены его новой семьи? Прошло всего тринадцать месяцев с того дня, как он породнился с миллиардерами. А у богачей не принято проявлять слабость. Его пятидесятилетний тесть сохраняет почти юношескую бодрость. При всей своей болезненной внешней хрупкости его теща, похоже, переживет всех их, вместе взятых. Красавица в молодости, она выглядит в свои сорок восемь лет так, словно только что сошла с обложки модного журнала. Анук, их дочь? Крепкий орешек. Кажется, она не разделяет взгляды своих богатых родителей. В чем причина ее враждебности? Эти толстосумы до сих пор остаются для Роберта полной загадкой. Все последние тринадцать месяцев он тщетно пытается разгадать ее. Он всегда мечтал взять в жены богатую девушку с покладистым характером. В результате его мечта сбылась. Анук — настоящая красавица. Со временем она получит не просто большое, а огромное наследство. Однако отец держит ее в ежовых рукавицах, да и денег в настоящий момент у нее не больше, чем у какой-нибудь обычной девицы из средней буржуазной семьи. Раз в месяц она получает от отца незначительную сумму на текущие расходы. У нее имеется приобретенная отцом на имя матери квартира, где они живут в настоящее время. «После моей смерти все это будет вашим», — вот слова его тещи, женщины, не сомневающейся в том, что она доживет до ста лет.