Он попробовал нанести Этану парочку внезапных ударов, но они, казалось, были для вида. И когда Этан применил кросс справа — один из его любимых ударов — Рид свалился с ног.
— И вот так, — произнесла Мэллори, — мы это делаем в Чикаго.
***
Мой дедушка нашел меня, стоящей над Логаном, Этана возвышающимся над Ридом, а Мэллори над Соршей Рид. Мы, вероятно, выглядели более счастливыми, чем должны были. Ну, мы с Мэллори. Этан же выглядел разочарованным, так как у него не вышло достойной драки с Ридом, ведь тот оказался трусом, как мы и подозревали.
Мы вышли из того, что осталось от вестибюля «Тауэрлайна» под крики и аплодисменты. В этом безумие и хаосе люди напирали на баррикады ЧДП. Их держали подальше от площади, но они заполонили Мичиган-Авеню и праздновали так, будто «Кабс» выиграли очередной вымпел.
Я могла понять их энтузиазм.
Они, вероятно, не поняли, что видели, или что мы сделали. Что мы защищали себя точно так же, как и их. Но они поняли, что это была победа, и что мы победили магию, которая угрожала разорвать их город на части.
Площадь выглядела жалко, усыпанная покореженной сталью и стеклом, а также битым гранитом. Рид и Сорша выкрикивали проклятия, когда офицеры сопровождали их из здания в машину. Транквилизатор Логана, должно быть, утратил свое действие, поскольку он бросал на меня угрожающие взгляды, на которые я весело махнула в ответ. Я больше не боялась его.
— Знаете, — сказал мой дедушка, когда подошел к нам, — не думаю, что Риды будут наслаждаться тюрьмой. Мне кажется, она не будет соответствовать их стандартам.
— Да, — произнес Этан с улыбкой. — Думаю, вы правы.
— Роберт? — спросила я.
— В больнице, — ответил дедушка. — Его состояние стабилизировалось, когда разобрались с Ридами.
На меня нахлынуло облегчение.
— Слава Богу.
Дедушка кивнул.
— Морган за ним присматривал, отбил нападение нескольких монстров, чтобы защитить его.
— У него хорошие инстинкты, — заметил Этан. — Только вечно попадает в неприятности, если игнорирует их.
Дедушка осмотрел все разрушения.
— А разве это не относится ко всем нам?
Затем он перевел взгляд на нас, улыбаясь.
— Вы хорошо поработали сегодня, дети. Для Чикаго, для вашей семьи, для вашего Дома. Я горжусь вами обоими.
Наконец-то давление его прошлого разочарования исчезло, сменившись теплым светом одобрения.
— Спасибо, дедушка, — ответила я, и, когда он указал на свою щеку, наклонилась и поцеловала его.
— Мне нужно заняться бумагами, — сказал он, а затем вновь посмотрел на здание и присвистнул. — И попытаться успокоить твоего отца.
— На самом деле, Чак, возможно, вы захотите подождать минуту.
Я посмотрела на Этана, удивленная его словами, и увидела, что он смотрит на меня, его взгляд был предельно серьезен.
— Ты в порядке?
— Да, — ответил он. — Более, чем когда-либо за много-много лет. — Он обхватил мое лицо руками. — Ты самый храбрый человек, которого я когда-либо знал.
— Ты и сам неплох, — ответила я с улыбкой, но выражение лица Этана оставалось серьезным.
— Что? — спросила я, на мгновение испугавшись, что поранился он или кто-то другой. — Что случилось?
— Ничего, — ответил он, проводя большим пальцем линию вдоль моей щеки, продолжая смотреть на меня. — Все так, как и должно быть.
И вот тут, посреди разрушенной площади, Этан Салливан опустился на одно колено. Он поднял на меня свои глаза, наполненные любовью, гордостью и мужским удовлетворением. Он протянул руку, и я вложила свои пальцы в его ладонь.
Толпа людей — тысячи человек — которая поняла, что он делает, взревела от восторга. Вокруг нас начали вспыхивать камеры и телефоны.
— Проклятье! — услышала я крик Мэллори где-то позади нас, но не смогла заставить себя отвернуться от воина передо мной.
Я прижала свободную руку к груди, как будто это могло остановить безумное биение моего сердца. Но это даже не успокоило мои трясущиеся пальцы.
— Ты в порядке? — спросил Этан, смотря на меня с очевидным удовольствием от моей реакции. — Я могу остановиться, если хочешь.
Я ухмыльнулась ему.
— Нет, продолжай. В смысле, ты ведь уже опустился на колено.
— Очень хорошо, — ответил он, и толпа затихла, желая услышать его.
— Кэролайн Эвелин Мерит, ты полностью изменила мою жизнь. Ты сделала ее значительней и счастливей, ты подарила мне любовь и смех. Возможно, что важнее всего, ты напомнила мне, что значит — быть человеком. Я провел четыре столетия в поисках тебя. Я не могу постичь мир, в котором нет тебя. Нет твоего сердца, нет твоей чести. Мерит, мой Страж и моя любовь, ты выйдешь за меня?