Плечи Мамы непроизвольно затряслись.
– И ее мама… она рыдала над ней. А потом умерла из-за Тона. И присоединилась к дочери… Я ведь сама откапывала Девочку из завалов. Своими руками. Я думала, что она мертва. Ее кораблик… бумажный кораблик плавал в луже ее крови! Ее крови, мама! Я думала… что потеряла ее так же, как та женщина потеряла свою гадкую дочь! Ах! Но я верила… верила, что она еще жива. И так случилось.
Мама вновь оглянулась к костру.
– Видишь ее? Она здесь, сидит с братом. Они что-то обсуждают жестами. Словно ничего не происходит. Словно это… семейный поход. Они даже… смеются…
Дети действительно смеялись.
Мама вытерла последние слезы и улыбнулась.
– Откуда в них это? Как они это делают? Они могут развлечь себя сами… даже в такой момент. Могут отвлечься от всего, от своих мыслей, от горя, от всех проблем. Наверное, в этом большая разница между детьми и взрослыми. Мы разучились это делать. Мы топим себя в этой черной пучине проблем и собственного нытья, а ведь… дети находят в себе силы для другого. Они находят внутри себя тот свет, за который еще могут держаться. Ту радость. Счастье. Непосредственность. Твои внуки слишком взрослые, мама. На их долю выпало слишком много, чего не положено пережить детям. Когда они столько пережили… и все еще могут… смеяться…
Мама повернулась к морю снова.
– Я хочу, чтобы ты была рядом с нами, мама. Просто иди вместе с нами. Держи меня за руку. Держи за руку их. Обоих. Они нуждаются в тебе не меньше, чем я. Знала бы ты… как они тебя любили… знала бы… в первую ночь Девочка проплакала до самого рассвета. Мы так и не смогли уснуть. Не только из-за ее плача, а вообще… сон совсем не шел после того, что случилось… с тобой, с домом, со всеми нами. Они скучают. Они нескоро привыкнут к тому, что тебя нет рядом. Ты проводила с ними все время, когда я готовила, когда убиралась, когда уходила на вылазки. Ты всегда была с ними рядом. Ты защищала их. А они защищали тебя. Но все изменилось. И утраченного… уже не вернуть. То время ушло. Навсегда. Теперь все совсем по-другому.
Она подняла взгляд вверх и увидела Луну – сияющий белый диск над морем, свет которого отражался в воде серебристыми пестрыми лентами.
– Спасибо, что поговорила со мной. Сейчас мне пора. Нужно вернуться к ним и согреть их больше, чем это может сделать огонь.
Мама аккуратно встала, опираясь руками о заснеженную землю. Тяжесть в животе становилась мучительной. Она чувствовала, что роды… вот-вот начнутся. Со дня на день. Ждать осталось совсем недолго, а она не знает, как далеко им еще идти до поселения. Конца и края этого моря не было видно. Горизонт делил воду и небо. И только пляжный шлейф, ограниченный с черным лесом, тянулся бесконечно вдаль.
Мама поднялась на ноги, развернулась к огню и увидела…
Мальчик лежал на земле. Его тело извивалось. Девочка, вжимаясь в кресло, смотрела на нее и кричала.
Что-то кричала, но Мама не слышала.
Ей и не требовалось.
– О, нет…
Она сорвалась на бег. Хотя и бегом это было нельзя назвать. Скорая походка – единственно возможное быстрое перемещение, на которое она сейчас была способна.
«Приступ. Только не здесь. Не сейчас».
Чем ближе она приближалась к костру, тем лучше ей становилось слышно вопли Девочки:
– Мама! Мама! Ему плохо! Что с ним? Скорее! Мама!
Мама подоспела так быстро, как только могла. Девочка в ужасе смотрела на брата, содрогающегося на земле.
Его глаза смотрели в черное небо. Изо рта выбивалась слюна. Его губы шевелились – Мальчик кричал:
– Я вам не дамся! Вы не получите меня! Вы не получите ее! Убирайтесь! Я…не ваш! Не ваш! Уходите! Прочь! Оставьте нас! Не трогайте нас! Хватит! Перестаньте! Сгиньте! Твари! Сгиньте!