— Стоять! Лечь на пол! Руки за голову!
В камеру залетают двое караульных с автоматами. Один широким замахом пытается ударить меня в голову прикладом. А вот это ты зря! Еще разгоряченный схваткой, и, не осознавая до конца, что делаю, на автомате перехватываю удар, подбивая одной рукой приклад верх, а ствол, закручивая вниз и в сторону. Кисти караульного выворачиваются под неестественным углом, он шипит от боли и выпускает автомат, который тут же оказывается у меня в руках, а караульный, сшибленный подсечкой, летит на пол. Привычно держу калаш правой рукой за рукоять, с указательным пальцем лежащим вдоль спусковой скобы, а большим пальцем левой руки мгновенно отщелкиваю предохранитель на автоматический огонь и сразу же, резким движением мизинца той же руки, передергиваю затвор, досылая патрон в патронник. Миг и левая рука уже на цевье, указательный палец правой уже лег на спусковой крючок, а ствол направлен на второго караульного. Все это занимает считанные мгновения. Караульный в ужасе бросает свой автомат на пол, он даже не успел снять его с предохранителя. Глаза парня расширились от дикого ужаса.
— Не надо! Не надо! Не стреляй! — Кричит солдат, и, отступая, как рак пятится назад, спотыкаясь об лежащего на полу азиата. Тут же падает и, не отводя напуганного взгляда от меня, перебирая руками и ногами, отползает к стене.
— Брось оружие! — Слышу громкий крик от двери и вижу лейтенанта Чхеидзе с пистолетом направленным на меня.
— Все, все, я сдаюсь, — отвечаю ему, убираю палец со спускового крючка и, опустив ствол вниз, осторожно кладу автомат на пол.
— На колени! Руки за голову! — Кричит Чхеидзе, держа меня на прицеле.
Послушно выполняю приказ начальника гауптвахты. Он подбегает ко мне и бьет ногой в лицо. Я прикрываюсь руками накрест, но не отвечаю. Хотя, именно сейчас легко бы сшиб его на пол и отнял пистолет, если бы захотел. Но это было бы уже перебором, я и так достаточно тут накуролесил. В камеру залетает еще кто-то. Вместе с лейтенантом они начинают яростно пинать меня ногами. К ним присоединяются поднявшиеся с пола первые караульные, которые горят желанием отомстить за испытанный только что ужас. Какое-то время вся эта толпа бешено месит меня. Мне удается прижаться спиной к стене, и я скрючиваюсь там в позе эмбриона, подтянув колени к животу и прикрыв руками голову. Десятки ударов ногами градом сыплются с разных сторон. Хорошо, что прикрыта спина, иначе мне бы уже отбили почки. Удары в голову, смягченные моими руками, ощущаются яркими вспышками. Удары по телу, чувствую тупыми толчками. Боли нет. Есть только вспышки и толчки. Время растягивается, превращается в тугую липкую патоку, в которой я тону словно муха. Сколько еще? Не знаю. Спустя целую вечность, как сквозь вату, слышу крик.
— Стоять! Отставить, я сказал! В контейнер его!
Больше ничего не слышу и не чувствую, проваливаясь в липкую темноту.
Уважаемый читатель, если Вам интересно мое творчество, то ожидании новой главы Отморозка Вы можете прочесть мой полностью законченный цикл Каратила: https://author.today/work/232258
Глава 16
— Костыля на «киче» на пять суток закрыли — В бытовку в которой на койках валяются Жорж и Дато сильно прихрамывая вошел Леча Резванов.
— Отлично! Значит, я не зря кинул Расуловичу мысль немного помариновать Костыля на «губе», чтобы он стал сговорчивей. — Сел на своей койке Жорж, и улыбнувшись потер руки — У меня уже все готово. Там на «киче» его узбеки встретят. Я с ними заранее договорился, мы за это их в разборке с таджиками поддержим. Покалечат узбеки Костыля или нет, неважно. Главное, что мы его на время выключили из игры, так что, у нас есть хорошая возможность, чтобы заняться его «духами». Без Костыля они ничего не смогут и мы их офоршмачим. Так что, когда он выйдет с кичи, у него не будет людей, и мы его тепленьким возьмем.