— Это все? — Резко выдохнув, поинтересовался я и продолжил, — А теперь моя очередь.
На скачке, хорошо вложившись, влепил сержанту ответный удар кулаком и тоже в солнышко. Бычка переростка тут же согнуло и он, схватившись обеими руками за живот, повалился на пол. В раздевалке установилась тишина. Все удивленно смотрели на меня. Первым опомнился тот самый водила младший сержант Мансуров, который сегодня привез нас в часть.
— «Запах», ты че наделал то? Ты че, типа самый тут борзый?
— Слышь, сержант, ты тоже поиграть хочешь? — Посмотрел на него я. — Так подходи не стесняйся, я тебе дам право первого удара, а потом не обессудь, ударю я и, ты ляжешь рядом с этим мордоворотом.
— Мы с тобой сегодня вечером поиграем, — угрожающе процедил Мансуров и вместе с другим сержантом подскочил к уроненному мной бычку, помогая подняться.
Тот все еще бледный и не восстановивший дыхание, попытался еще раз двинуться ко мне, но остальные его удержали, что-то шепча ему на ухо. Все четверо сержантов, прервав сбор трофеев, прихватив свои мешки вышли из раздевалки, бросая на меня полные угрозы взгляды.
— Ну ты и дал, раздал! — восхищенно загомонили пацаны подходя ко мне.
— Не думай, что все на этом закончится, — тихо сказал мне подошедший Виктор Романов, тот самый, что рассказывал пацанам из нашей команды в поезде про армейские порядки. — Они к тебе реально после отбоя придут на разговор.
— Как придут так и уйдут, или вернее уползут — равнодушно пожал я плечами и стал не спеша одеваться.
Мы переодетые в выданную нам хбшку сидим за длинным столом в солдатской столовке и пытаемся есть бигос из капусты со следами картошки, который пахнет отвратительно, выглядит мерзко, а на вкус так вообще гадость. Парни пытаются есть эту мало аппетитную пищу, морщатся и в основном налегают на хлеб. Ну да, они пока еще не привыкли к армейской еде и не отошли от мамкиных котлет. Мне приходилось есть и худшую пищу, чем это несчастный бигос, а то и вовсе голодать, поэтому я без удовольствия, но все же съедаю всю порцию. Организму ведь нужны силы.
Через неделю все вновь прибывшие будут просто вылизывать свои тарелки до блеска, так что и мыть не нужно Солдат в первого года службы всегда голоден и постоянно ищет чтобы украсть и сожрать. «Черпаки» уже бывают сыты, потому что, им достаются лучшие куски от раздатчиков и за столами они первыми подходят к бачкам с едой и выбирают все самое лучшее. Ну а «дедушки», те почти не ходят в столовую, предпочитая питаться из солдатских посылок, которые они отбирают у младших призывов, или из чипка, как называют магазин, где можно отовариться солдатам. Либо «деды» могут забирать продукты со склада и припрягать молодых жарить себе картошку с тушенкой. Появившийся в столовой дед, имеет право первой ночи на любую еду и «молодым» лучше не попадаться ему на дороге. Поэтому «молодые» должны ходить только по правой от входа в столовую стороне, чтобы не мешать вальяжной проходке «дедушек» и «дембелей» по левой стороне.
Свои гражданские вещи мы сдали, получив взамен комплект военной формы, кирзачи, и прочую необходимую солдату ерунду. Я незаметно сунул шустрому прапору с мордой пройдохи, который был на выдаче, десять рублей, и получил все новое и по размеру, а кирзачи специально на размер больше, будет куда намотать портянку и утеплиться в случае надобности. С собой у меня припрятано еще чуть более пятисот рублей. Это мой запас, для решения первоочередных вопросов, ну а потом, я надеюсь как-то освоиться и вопросов станет меньше. Деньги у меня в основном сотками так что, туго свернутые в трубочку, они места много не занимают. Три десятки я оставил в кармане и как раз одну из них вручил прапору, чтобы тот подобрал одежду получше. И не прогадал.
Весь этот день нас гоняли то туда-то сюда. Знакомились с частью в которой нам предстоит провести почти три месяца. Нам объясняли писанные и неписанные правила местной жизни. Сержанты на меня косились, но никто пока не трогал. Делали вид, что ничего особого не произошло. Видать мое «воспитание» отложено на время после отбоя.
В первый день нас даже не стали дрессировать в одевании и раздевании на время. Скорее всего, этот вид обязательной программы оставили на потом. Не все же сразу вываливать на ошалевших от новых впечатлений «запахов».
В казарме я выбрал себе спальное место у окна, подальше от входа, на двухярусной койке снизу. Никто не стал претендовать на него. Около меня вообще сейчас образовалось кольцо отчуждения. Все ждут, к чему приведет мой демарш в бане и не хотят проблем для себя. Только Рома Бргаман держится рядом, как ни в чем не бывало. Видать, в отличие от всех остальных, он решил сделать ставку на меня. В принципе разумно никто больше не стремиться подтянуть хлипкого Бергмана к себе в компанию, не надеясь на его действенную поддержку. Рома занял место сверху. Перед тем как залезть на свою койку он подсел и тихо сказал мне.