Наконец сержант Мансуров злобно выдыхает в мою сторону.
— Не думай, что мы тебя оставим в покое. Все равно поломаем. Не сегодня так потом.
— Скорее я вас поубиваю, — злобно сквозь зубы цежу ему, — причем, могу сделать это прямо сейчас. Возьму, блядь, вот эту табуретку, и попробиваю вам головы. И хрен вы отобьетесь. Всех положу на хер. Но есть другой, гораздо более лучший выход и для вас и для меня.
— Какой еще выход? — Спрашивает самый маленький сержант, тот самый которому достались сегодня кроссовки.
— Не будем доводить все до крайностей. Пусть все думают, что вы меня отмудохали. Вломили по самое не могу. Это сохранит ваш авторитет среди молодых, и даже добавит веса, что вы наглого «бурого» завалили. А дальше вы оставите меня в покое. Я через три месяца все равно свалю отсюда в часть, а пока не буду посягать на ваши права, и буду выполнять все команды, но все только по уставу. Ничего сверху, никаких «особых поручений» для «запахов» и «духов». Расходимся краями, каждый при своем, в общем.
Сержанты переглянулись и, наконец, Мансуров, уловив общее настроение, нехотя кивнул.
— Ладно, живи пока. Но обещаю, по уставу тебе не очень понравится.
— Ничего, как-нибудь переживу. — Ухмыляюсь ему разбитыми губами.
— Тогда договорились. — Улыбается в ответ окровавленным ртом Мансуров.
А он молодец, старается держаться бодрячком, хотя губы у него тоже в хлам и левый глаз сильно заплыл.
После воскресного просмотра телевизора, у нас есть два часа свободного времени. В это время можно заняться своими делами, написать письмо, почистить и выгладить в бытовке свою форму, или просто повтыкать ничего не делая. Вместе с Ромой Бергманом и Баировым Рамазаном мы идем в спортгородок. Он здесь довольно скудный: несколько отдельных турников, длинная сварная шведская стенка с наваренными наверху турниками, стальные брусья разной высоты и волейбольная площадка с натянутой сеткой. В будние дни, в условиях постоянной занятости, я выкраиваю время для самостоятельных занятий спортом только по вечерам. Рома и Рамазан составляют мне в этом компанию. Баиров тоже из нашей роты. Он коренастый, светловолосый, физически весьма неплохо развитый парень. Чем он только за свои восемнадцать лет не занимался: фехтованием, футболом, боксом, вольной борьбой, его даже каким то ветром занесло на шахматы, но это было в далеком детстве. Он весьма не глуп, и может поддержать разговор на любую тему. Рамазан призвался из Дагестана. Разговаривает он с легким кавказским акцентом, но пока он не заговорит, его из-за светлых волос и голубых глаз, по внешности, можно принять за русского или украинца.
Мы с Рамазаном начали общаться именно на спортплощадке. Сначала он со стороны поглядывал на мои тренировки, и на то, как я натаскиваю неуклюжего как щенок Бергмана, а потом сам подошел и спросил что-то по растяжке. Я ответил. У нас завязался разговор. С тех пор мы выходим на площадку вместе. Иногда боксируем, ладошками, иногда боремся на песке, стараясь работать аккуратно. Он, честно говоря, мне не соперник, и сам признает это, стараясь побольше выспросить и узнать, а я охотно делюсь тем, что знаю и с ним и с Ромой. Рамазану это, конечно, больше идет впрок чем Бергману, потому что тело Рамазана уже развито и готово воспринимать мою науку. Ну а Роме, за то время, что мы будем здесь, хорошо бы хотя бы просто подтянуть физуху до удовлетворительного уровня среднего новобранца.
Кроме нас в спортгородок вышло еще несколько человек с нашей роты. Мы все по очереди работаем на снарядах, в промежутках между подходами, я растягиваюсь, делаю разнообразные махи ногами и работаю бой с тенью. Рамазан подсматривает и старается мне подражать, а тщедушный Рома тянется за нами. За прошедшие три недели, он уже научился несколько раз подтягиваться и довел количество четких отжиманий до двадцати. Для него это большой прогресс. Поначалу он не умел подтягиваться вообще, а отжимался на дрожащих руках, с горем пополам всего пять раз. Бергман нам как-то признался, что в школе он просто ненавидел физкультуру, предпочитая брать справки об освобождении у мамы врача поликлиники. Теперь он сильно жалел об этом. На ежедневных утренних пробежках Рома приходил неизменно последним, понижая общий результат нашего взвода, за что удостаивался косых взглядов более крепких парней. Мы с Рамазаном частенько едва не тащили его на себе. Теперь Бергман в спортгородке выкладывается по полной, не желая быть объектом для насмешек. Если не сломается, и не бросит занятия, то за три месяца учебки, я его прилично прокачаю по физухе. А дальше нас раскидают по частям. Надеюсь, его поставят на какую-нибудь хлебную должность писаря, и его служба пройдет тихо и спокойно. Ромка вообще парень хороший, но с весьма тонкой душевной организацией, не хотелось бы, чтобы его здесь поломали.