Когда в части слишком много смертельных несчастных случаев, это может принести ненужные никому проверки. Конечно, и на этот случай есть испытанные средства: вроде богато накрытого стола, охоты в степи на сайгаков на военных УАЗ-иках и готовой на все санинструктора Танечки.
Пухленькую но фигуристую симпапулю Танечку, Кабоев не обделял своим мужским вниманием, как, впрочем, и замполит Сухов Михаил Генадьевич и особист Алкснис Владлен Генрихович, да и проныра Жорж тоже частенько нырял в этот источник наслаждений, тайком от этих троих. Ну а что, Танечка девушка свободная, и ей нравится повышенное внимание от всех альфа-самцов части. Но для остальных рядовых и сержантов стройбата общение с женским коллективом в настоящее время ограничивается только завистливым глазением на жен офицеров, поварих и на туже самую Танечку, которая, признаться, является самым приятным из всех объектом пацанячьих вожделений. Именно поэтому, новое предложение Жоржа вызывает одобрительный гогот у всей его команды. Это должно быть очень весело.
— Итак, слушать меня чуханы — с ухмылкой говорит Жорж, давя взглядом стоящих перед ним пацанов. — Даю вводную. Машка — красивая московская шмара, приехавшая проветриться в Питер. Ты Абрам, местный питерский фраер, который хочет познакомиться с клеевой телкой шарящейся по Невскому, пригласить ее в кафе, охмурить, а потом жестко трахнуть в подсобке. Ты Машка сразу с ним не знакомишься, ломаешься, изображаешь типа недотрогу, но постепенно поддаешься настойчивым ухаживанием Абрама. А дальше все по моему плану, в общем, будешь сосать у питерского фраера. Все понятно?
Стоящие перед Жоржем пацаны обреченно кивают. Деваться им некуда, если попробуют отказаться, то гогочущие на кроватях ублюдки изобьют их до полусмерти и все равно заставят сделать то, что они от них хотят. Так зачем же усложнять себе жизнь, лучше сразу выполнить то, что от них требуют и тогда их на сегодня оставят в покое.
— Тогда Машка первой пошла вперед по Невскому, — заразительно смеется Жорж, оглядываясь на своих приятелей в поисках поддержки.
Те тоже весело ржут и потирают руки, предвкушая интересную забаву.
Витренко сгорбившись, переваливаясь, тяжело идет по взлетке в обратную от входа сторону, довольно неуклюже пытаясь изображать походку женщины.
— Машка! Спину, бля, выпрями, что ты как утка по навозу ковыляешь,— слышится недовольный голос с коек — и жопой сильнее крути. А то я тебе ща ноги вырву и спички вставлю, чтобы ровнее ходила.
Витренко дергается как ударенный, выпрямляет спину и идет уже более ровно вихляя вислым тазом. Штельман с тоской смотрит ему в след, но его тоже подстегивает крик.
— Абрам, сука, чего стоишь как неживой? А ну-ка быстро пошел за Машкой. Помни, бля, ты охуенный бабник и должен стопудово уломать ее на минет. — Рычит со своего места Жорж.
Штельман, решившись, весьма убедительно изображая беззаботную походку питерского ловеласа устремляется вслед за Витренко.
— Девушка, вам никогда не говорили, что ваши прекрасные глаза валят прохожих просто наповал?
Повыпрыгивав из тентованного кузова, мы строимся рядом с армейским грузовичком и с интересом оглядываемся в новой незнакомой для нас воинской части, которая теперь должна стать нашим домом, на следующие почти два года. Десять человек из нашей учебки, направлены служить в местный стройбат. Будем тянуть теплотрассы, строить дороги и заниматься тому подобной деятельностью, «укрепляя», таким образом, обороноспособность нашей Родины. Вместе со мной сюда попали: Карасев, Бергман, Бердымухамедов, Баиров Рамазан и еще несколько парней из нашего взвода. Всех нас только что привезли в это забытое богом место, находящееся черт знает где, в пышущей зноем раскаленной степи. Сопровождавший группу лейтенант из учебки, выйдя из раскаленной кабины ГАЗона, критично оглядел наш строй.
— Вольно. — Командует он нам, и уже обращаясь ко мне как старшему — Костылев, веди всех вон в то двухэтажное белое здание. Доложись командиру роты, а он уже сам вас растасует по взводам. И смотрите мне, чтобы не опозорьте честь и высокое звание солдата советской армии. Всем все понятно?
— Так точно, товарищ лейтенант, — дружно отвечаем мы, и только Бердымухамедов замучено сопит, пялясь на офицера, как будто первый раз его увидел. Ну, от него никто особо ничего не ожидал, даже лейтенант, который был рад избавиться от всех нас поскорее и, решив свои дела в штабе, вернуться до темноты обратно, под бочек молоденькой пышной женушки.
— Тогда выполнять! — Командует нам летеха и быстрым шагом направляется к другому двухэтажному зданию явно поновей и получше. Ему еще нужно доложиться комбату и передать наши бумаги.