В первое утро после нашего приезда, я вывел весь взвод на зарядку и легко побежал впереди, задавая темп остальной группе, пока догнавший Рамазан не дернул меня за руку и не кивнул назад, туда где старожилы ковыляли за нами словно группа инвалидов, а «дедушки», так те вообще неторопливо шли пешком, демонстрируя свою независимость. Пришлось нам с Рамазаном, Карасевым, и Ханикаевым вернуться назад и пинками сапог и подзатыльниками заставить саботажников бежать нормально. С той поры так и повелось, я бегу всю пятерочку сзади, чтобы ни у кого не было соблазна сачкануть.
Тогда же, после пробежки, когда кое-как, с горем пополам пробежав трешку, мы вернулись на школьный двор, я устроил всем хорошую разминку на полчаса, заставив повторять за собой собственный порядком облегченный утренний разминочный комплекс. Даже несмотря на сильно сокращенное количество упражнений и повторов, до конца разминки дожили не все, как из наших, так и из «местных». Здесь я уже особо не зверствовал и не пинал тех, кто задыхаясь, с высунутым языком падал на землю. Пусть привыкают постепенно.
— «Ничего,» — думал тогда я, — «через месяцок эта разминка для них будет вообще фигня. Вон как Бергман бодро козликом скачет, просто любо дорого смотреть. Правда такая легкость далась ему ой как непросто, и путь к ней занял немало времени, но Ромка это был вообще запущенный случай.»
После разминки я построил взвод и с улыбкой глядя на хмурые лица запыхавшихся старослужащих предложил им.
— Парни, по вашим не обезображенным излишней доброжелательностью лицам, я вижу, что здесь есть люди, которым не нравится происходящее и наши новые порядки. У меня есть для вас предложение, подкупающее своей новизной. Предлагаю всем недовольным честную схватку. Биться только голыми руками и ногами, без разных посторонних предметов. Все, кто захочет, могут выйти против меня одного, причем, не по одному, а все разом. Если вы меня сейчас отфигачите, то я вашу «азиатскую» спальню оставлю в покое. У вас будут те порядки, к которым вы привыкли, и я не буду лезть в вашу кухню. Пусть старослужащие ездят на «духах» и ничего не делают, я слова не скажу. По мне, лишь бы нормы, которые установит бригадир, выполнялись, а кто будет работать, а кто чаи гонять будет — не мое дело.
Я сделал паузу и посмотрел на скучковавшихся «старослужащих». Те загомонили на своем языке, по всему видно, о чем-то заспорили. Наконец, Абай вышел вперед и, буровя меня своими черными колючими глазами, спросил.
— Даешь слово, что будешь драться один против всех, кто выйдет вместе со мной без посторонней помощи?
— Даю, — кивнул я.
— Согласны, если остальные не будут вмешиваться, и ты будешь драться один. — Еще раз уточнил Абаев, расплываясь в широкой улыбке.
Я каверзно усмехнулся ему в ответ.
— Ты не спросил, что будет, если я один вас всех все же отфигачу.
— Ты ни за что не сможешь этого сделать, — покачал головой младший сержант. — Ты сам на это напросился, и мы из тебя отбивную сделаем.
— А ты пофантазируй. Ну, а вдруг? — Ослепительно улыбаясь, предложил ему я.
— Ну, и чего ты тогда хочешь? — Криво усмехнулся мне Абай.
— Если вы проиграете, то вы будете жить по единым для всех правилам, где нет молодых и старослужащих, а есть просто военнослужащие, которые живут по советским законам и по уставу.
— И это все? — Презрительно усмехнувшись спросил меня Абаев,
— Да. — Кивая подтвердил я.
— Ты наверное совсем дурак, русский, если даешь нам так много, а за это просишь так мало. — Ухмыляясь своими желтыми от частого курения зубами бросил он в ответ. — Но для вас русских это не удивительно, вы никогда не отличались особым умом.
— Ты даешь слово, что если я в одиночку вас положу, то вы все будете подчиняться нашим порядкам? — переспросил я, не обращая внимания на смешки в рядах земляков Абая раздавшиеся после его слов.
— Даю, — важно кивнул Абай, явно очень довольный собой.
— А вы все даете слово? — Обвел я глазами дружно вставших за его спиной земляков.
— Даем, даем — вразнобой закивали они.
— Юра, зря ты это затеял. — тихо сказал Бергман, стоявший позади. — Ты не вывезешь один против семерых. Это нереально.
Я оглянулся. На меня хмуро смотрели Рамазан, Эдик и Серега Карасев. Они явно были согласны с Ромкой и считали, что я сошел с ума.
— Не дрейфьте пацаны, так надо для дела. Я положу их всех, — подмигиваю им чтобы хоть немного подбодрить, — Главное не вмешивайтесь, чтобы там не происходило. Просто стойте и смотрите, чтобы никто не взял в руки чего то тяжелого или колюще-режущего.