Я сознательно не просто вырубил, а сильно травмировал братьев. Теперь, на несколько месяцев, ни один, ни второй не бойцы. И это еще очень оптимистичный срок. Разрыв крестообразных связок у одного и травма локтя у другого, сами собой не пройдут. Нужны дорогие операции и классные хирурги, а где здесь их возьмешь? Да и кто бы так лечил двух тупых быков, поплатившихся за свою самонадеянность? Боюсь ли я, что после этого сюда приедет проверка, и меня законопатят в дисбат? Шансы на это исчезающе малы. Во первых, я был в своем праве и охранял вверенный мне объект, а вот компания Дато, явно приехала сюда без приказа командования. А во вторых: ну не станут братья жаловаться, не тот у них менталитет. Да и попробуй они, и их так подорванный проигрышем авторитет, вообще упадет ниже плинтуса. Стукачей в армии никто не любит.
После проигрыша братьев, охреневший от такой развязки Дато вместе со своей командой был вынужден убраться с территории школы. А что ему еще оставалось делать? Ведь нас теперь было больше, а основная ударная часть его отряда, валялась покалеченная на земле. Кроме того, у нас было оружие, а его команда была сильно деморализована произошедшим на их глазах.
Прощание произошло без эксцессов. По команде Дато, его люди понуро погрузили стонущих братьев в кузов, и весь отряд отбыл восвояси не солоно хлебавши. В глазах Дато и здоровяка, который придерживал в самом начале братьев, читалась неприкрытая угроза, но я, если честно, чихал на них и их угрожающие взгляды.
Тут ведь в чем фишка. Власть Жоржа в части держится на страхе и на поддержке комбата. Если не учитывать офицеров, то помимо Жоржа и нас, в части есть третья очень мощная сила — это «азиаты». «Азиатов» вообще-то, в части большинство, хотя они неоднородны. Есть: таджики, узбеки, киргизы, казахи и все они недолюбливают друг друга. Жорж, пользуясь их взаимной неприязнью, сумел их подавить гораздо меньшими силами своего землячества. Сегодняшнее поражение, которое видели своими глазами Абай и Бабай, занимающие не последние места среди части «азиатов», может дать им мысль самим захватить власть в батальоне. Ну, или хотя бы потеснить Жоржа. Тут не стоит обольщаться. Для нас это было бы ничем не лучше, чем власть Жоржа. Чтобы в СССР ни говорили о дружбе народов, местные «азиаты» нас ненавидят просто по национальному признаку.
Я думаю, что после сегодняшней схватки, настало время для политики. Если Жорж не дурак, он попробует договориться с одной из трех сторон. Идти к комбату и ломать нас через него, для него будет не «по понятиям». Он тогда распишется в своей слабости, что не смог справиться с кучкой «духов», а это чревато потерей доверия. Посылать новую экспедицию, которой на нашей земле грозит новое поражение, тоже глупо. По уму, ему надо с кем то договариваться, чтобы вместе давить оставшихся. Так почему бы нам не попробовать договориться с «азиатами» первыми, тем более, что у нас есть Абай, Бабай и Жос.
Все это, и примерно в подобных выражениях, я изложил своим парням. Теперь они сидят и переваривают сказанное. Сначала пацаны немного обалдели, но потом согласились, что попробовать договориться с нашими «азиатами» первыми, будет неплохой идеей.
В комнате, освещенной только тусклой лампочкой, болтающейся на проводах под потолком, находятся шестеро. Окна из-за жары открыты настежь, за ними темень и слышится громкое стрекотание цикад. Посредине комнаты стоят две приставленных друг к другу парты, на партах полупустой трехлитровый баллон с яблочным соком, колбаса, вареная картошка. порезанный кольцами лук и полупустая бутылка портвейна, куда же без него в задушевной беседе. Все это было заранее куплено в поселковом продмаге.
С одной стороны импровизированного стола сидят Абай, Бабай и Жос, с другой стороны я Рамазан и Эдик. После разговора между собой, мы вежливо пригласили представителей «азиатской» спальни на беседу. Для начала предложили им разделить с нами трапезу. По восточным обычаям, это должно настроить их к нам немного позитивней, ведь таким образом им выражается уважение. Несмотря на это, наши собеседники держатся настороженно. Они еще не знают, о чем пойдет разговор, но явно опасаются. Ну да, я бы на их месте тоже опасался, особенно после того что произошло прямо на их глазах накануне. Я первым нарушаю установившееся после легкого прекуса молчание.
— У нас есть к вам предложение.
— Какое? — Абай настороженно смотрит на меня.
— Предлагаю начать наши отношения заново, — улыбаюсь я, смотря на него, — Давайте забудем то, что было у нас раньше, и прямо сейчас решим, как мы дальше будем жить. Ведь, хочешь — не хочешь, мы живем тут вместе. Спим и едим вместе, и вместе работаем над общим делом.