- Это очень хуево... - задумчиво произнес я.
Тварь одобрительно подмигула мне и показала большой палец. Ей явно понравилось мое охуенное умозаключение относительно сложившейся ситуации.
Разумеется, эта хуйня мне не подмигивала. Но было бы забавно.
Короче ситуация, прямо скажем, пиздецовая. Я крепко задумался. Минут через пять, а может через сорок - хуй его знает, я наконец принял решение. Я разделаю эту хуйню ножом и выталкую по кускам или пролезу прямо сквозь нее - как пойдет. Фу блядь, даже думать об этой хуйне противно.
И вот я довольный, сижу на своей станции и пью горячий чай, вспоминая о пережитых приключениях... Блядь, ну почему я не могу сразу перейти к этому месту своей биографии? Мне обязательно переживать весь этот пиздец вообще? Походу да. Хуй с ним. Короче, я снова достал нож и подполз к твари. Несколько минут подумал, с какой стороны начать ее пилить, затем ухватил под ту часть, которая скорее всего является подбородком. Потянул на себя и вонзил нож в открывшуюся моему взгляду шею. Кровь фонтаном ударила меня в рожу. Блядь, не уж то у нее до сих пор сердце бьется? Струя ебнула так, что, если бы я носил очки, они бы вылетели через жопу. Мне понадобилось тереть глаза несколько минут, прежде чем я снова научился видеть.
Я вновь вонзил нож в шею твари. К этому моменту она уже сдулась и, как следствие, в ебло мне кровь не брызнула.
Начал пилить шею. Сначала все шло хорошо - мясо жилистое, но податливое. Но потом я уперся в позвоночник. Его я пилил минут десять. Он что блядь, из стали у нее?
Оторвав наконец-то башку, я протолкал ее сбоку от себя и оттолкнул ногой назад, вглубь тоннеля.
Что дальше? Передо мной бесформенная масса, хуй знает чего, две клешни, и дырка от башки с торчащим обрубком позвоночника.
Хуй его знает, с какой стороны подступиться к этому дерьму. Я решил начать хаотично вырывать куски тела, пока эта хуета не развалится.
Спустя минут сорок, я был весь мокрый от пота и крови. В ушах звенело, то ли до сих пор от выстрелов, то ли я был готов ебнуться в обморок от недостатка кислорода. Пятна в глазах указывали на второе.
Я бил ножом как попало и забрался в эту тварь уже по самый пояс. Со всех сторон я был сдавлен смердящими внутренностями неведомой хуеты. Сложнее всего оказалось разломать ребра. Когда я с ними закончил, стало гораздо проще. Наконец, я увидел черноту сквозь тушу. Это тоннель с обратной стороны твари. Воодушевленный, я начал работать активнее. И действительно, приятный ветерок начал обдувать мое лицо. Я остановился и с наслаждением сделал несколько глубоких вдохов. И похуй, что вместе со свежим воздухом, в нос бил тошнотворный смрад внутренностей твари.
Я снова взялся за работу. Бей, пили, бей, пили, бей, пили. Снова и снова, снова и снова. И вот, наконец, я выбрался в тоннель с другой стороны твари, слизкий словно червь в коровьих кишках. Слава тебе, блядь, Господи.
Дальше я полз по тоннелю так, словно это было моим любимым занятием. Хуй его знает, может быть я даже улыбался.
Неожиданно я уперся в стену. Блядь, слава богу она металлическая. Я толкнул ее рукой. И действительно, просто лист металла, прикрывающий тоннель. Я вылез в основной, просторный тоннель метро. Насквозь мокрый, смердящий как сдохшая две недели назад лошадь, донельзя охуевший, но абсолютно счастливый. Я не замурован в тоннеле. Я жив. И это охуенно.
Третья глава
Я шел по тоннелю уже достаточно давно. Далеко впереди уже виден тусклый свет. Через пару минут буду на Пиратской. Пожалуй, я бы походил еще пару часиков. Как же охуенно ходить. Стены не трутся о плечи, яйца не трутся об землю. Заебись. Хуй с ним, продам этот вонючий пульт на Пиратской за пару сотен. А то жрать охото - пиздец.
Наконец, я дошел до источника света. Левая фара ебучего электропоезда. Он стоял, загораживая вход на станцию. Пространство между поездом и стенами тоннеля и по бокам и сверху, и снизу, было завалено мешками, наверняка с песком.
Самый распространенный дверной проход на станциях, хули. Пройти дальше можно только через окно, но только если с него сетку уберут, которая закреплена с той стороны. Охрана как посмотрю тут охуенно бдительная.
- Эй уебки! - крикнул я, решив помочь погранцам проснуться. - Армия нежити пришла вас выебать!
Через несколько мгновений, мне в ебло, из оконного проема поезда ударил луч фонаря.
- Ты че охуел?! - Раздался возмущенный голос. - Я тебе ща в ебло пулю закатаю, за шутки твои тупорылые!
- Мамке своей закатай. Открывай, бля, ворота!
Как я и говорил. Пиратская - очень опасная станция. Тут нужно себя вести максимально деликатно. Или не говорил? Короче похуй - не суть.
Что-то скрипнуло. Металлическая сетка упала, открывая проход.
- Лестницу хуй спущу. - Снова раздался возмущенный голос из темноты. - На руках подтянешься, пидр остроумный.
Сначала я думал крикнуть «Лови гранату!», но потом решил, что на хуй. Короче, ухватился за низ проема, подтянулся и заполз в тесную кабину поезда.
Тут не было ничего, кроме молодого рыжего уебка с автоматом. Одет в синий комбез. Ебло заспанное. Так и знал, что спит, пидрота малолетняя.
- Ебаный в рот, что с тобой случилось?! Что за вонь?! - Спросил он, закрыв рот и нос рукой и прищурив глаза.
Совсем, блядь, забыл, как я выгляжу, после того как пролез насквозь неведомую тварь.
- Да бля, мамку твою обнимал. Ты лучше скажи, что на станции твориться?
- Все заебись на станции. Только я тебя хуй пропущу в таком виде. Ты ж, блядь, заразу какую принес, наверняка.
- Нет такой заразы, которую твоя мамка на станцию еще не принесла, так что похуй.
- Ты слышь. За базаром следи, заебал! - Пиздюк явно напрягся. Сжал автомат свой так, что пальцы побелели.
Я резко выбросил кулак ему в ебло. От удара его мотнуло назад, и он ебнулся башкой о перегородку кабины. Другой рукой я выбил автомат из его рук, затем схватил за шею той рукой, которой мгновение назад дал в ебло, а той рукой, которой выбил автомат, выхватил обрез из набедренной кобуры и направил пидору в рожу.
- Ты че, мокрощель подземная, хамить мне удумал?!
Никогда еще не видел настолько испуганного человека. Точнее, со времен Достоевской, не видел настолько испуганного человека. Хотя, я вообще не видел людей со времен Достоевской. Короче похуй, просто знайте, малой сегодня будет просить маму постирать его штаны.
- Да ты чего дядь!? Я не хамил! Ты сам начал! Чего ты сразу драться? - Затараторил испуганный пиздюк.
- Ах ты ж сука ... - многозначительно протянул я. - Ты что это сейчас сказать хотел этим? Что я ебучий лох, и ты прямо сейчас выбьешь из моих рук ствол и разорвешь мне ебало?
Я сделал суровое ебло и придвинулся ближе к пиздюку. Глаза пацана округлились настолько, что я даже не поверил, что их вообще так можно выкатить из черепа.
- Нет!.. нет...я...я ничего такого не говорил! Мужик, ну бля... Ну успокойся! Я нихуя не делал, просто попросил не оскорблять! Нахуй ты заводишься?
- Ах ты залупа ты конская... Ты еще и насмехаешься надо мной, щенок?! Типа думаешь, мне слабо на крючок нажать и ебло тебе снести?! Да сука!? Так ты решил?!
- НЕТ! Ну пожалуйста, ну братан! Ну извини! - с отчаянием заныл пиздюк.
- Ах ты еще и мать мою шлюхой решил назвать! Говоришь и батька мой пидр конченый??! Да ты погляжу, совсем охуел! Решил, что бессмертный?! Пизда тебе, короче! - Я вжал стволы ему в рожу со страшной силой и скривил максимально яростное и безумное ебло.
- НЕЕЕТ! - Завопил он.
Я нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок. В тот же момент ебло пацана озарила гримаса осознания того факта, что ему пиздец. И.... И нихуя. Ствол то не заряжен. Последние два патрона истратил в ебло той телки на Достоевской.
Я опустил ствол и громко рассмеялся. Бля... я так смеялся, что у меня слезы выступили. Смеялся я очень долго. Пиздец как долго. Наконец, я посмотрел на него, сквозь застланные слезами глаза. Лицо пиздюка выражало крайнюю степень недоумения, вперемешку со смятением.