- Чёрт с тобой, Иван Федорович... - Лазарев порывисто поднялся на ноги, с досадой махнул рукой. - Не убедил, но спорить больше не стану. Не согласен я и все. Но дело, ты прав, нужно делать. Вот уже пятнадцать минут говорим, а стоило ли так много? Ведь все на вес золота. Так что не буду спорить и саботировать - везде помогу, пусть даже не согласен.
- Хорошо, - благодарно кивнул Ильин. - В таком случае, Юрий, Роберт, удачи вам. Собирайте людей, готовьтесь и выступайте... - Взглянув на часы, полковник миг помолчал и добавил. - Время встречи через десять часов, пятьдесят три минуты, Томск...
... Не теряя даром драгоценных минут, разведчики бегом покинули штабную палатку. На этот раз без долгих разговоров - ограничились тридцатью добровольцами. Собираться и вовсе не потребовалось: необходимое в полном порядке у каждого бойца под рукой. Лишние полчаса пришлось потратить на проверку снегоходов - было бы крайне обидно, если бы машины подвели в самый ответственный момент. Да и просто остановиться в заснеженном лесу приятного малою. Параллельно с профилактическими работами местные умельцы-инженеры наскоро соорудили из свежих досок вполне приличный гроб. По меркам рискнувшего дважды добровольца. Если бы никто не вызвался, Чемезов готов был сам плюнуть на должность - только бы не сорвать операцию. Но обошлось. Получившееся в результате изысканий произведение столярного искусства начинили взрывчаткой без запаха, установили второе дно. После пришла очередь отделочных работ: изнутри наскоро задрапировали белым полотном парашютного купола, а снаружи - тщательно натерли обрезком колбасы. Под конец Фурманов с четверкой переоделись в гражданскую одежду. Юрий было уже полагал, что придется срезать погоны и нашивки с курток, но обошлось - запасливые интенданты ещё с Алатыря чего только не припасли.
Единственной слабостью оставалась координация действий. Поезда, наверное, ходят хоть и нередко, но все же далеко до порядка мирного времени. Задержки, проверки, те же беженцы. Да и стихия не способствует. Кто сейчас станет следить за путями, дежурить в диспетчерских и на станциях? Ориентируясь на обозначенное Ильиным время, определили допустимый зазор в полчаса: если первая группа Фурманова не успеет сесть на поезд или опоздает на поворот к Бору, Чемезов со второй организуют шум и пойдут на прорыв. Второй шанс встретиться - на окраине, в начале Кутузовского тракта. Там ещё один зазор через шесть часов. После - каждый за себя.
Наскоро оговорив детали, Юрий и Роберт дали команду бойцам рассаживаться. С шутками на снегоход торжественно водрузили и одетого в "деревянный костюм". Фурманов тогда, глядя на общее настроение, отметил про себя правоту командира: удача действительно сопутствует бригаде. Да и люди постепенно отошли, оттаяли. Первые пару дней вроде бы все казалось нормальным, но после... То ли адреналин исчез, то ли трезвость сознания вернулась, но уже на третьи сутки в души вползла апатия. Пуская легкая, неосознанная - она таилась в глубине. Сказывалась неизвестность, почти полная изолированность от мира. Но все-таки бригада держалась. Не смотря даже на поступившие вести о вражеской интервенции и фантастические заявления про пришельцев.
Переломило силу духа уже второе по счету падение. Там, в слепой снежной пустыне Таймыра, среди ревущих буранов и непроглядной свинцовой плоти облаков, обессилевшие люди отдавали последние силы, пробираясь все дальше на север. Никто не знал наверняка - что ждет впереди. Но отступать было некуда, да и невозможно. Чудо - да нет, не чудо, - подвиг людей, что дошли. И не просто дошли - не запаниковали, не бросили раненных и обессилевших, не забыли о деле.
Именно когда обмороженные десантники перешагнули ворота секретной базы и наступил пик кризиса. Отступление, отсутствие четкой цели, потеря командиров... Пускай погиб лишь Кузнецов, но и Геверциони тогда мало чем отличался от мертвого. Наверное нечто подобное произошло с войсками Наполеона в долгожданной, желанной Москве...
Но постепенно ситуация вновь изменилась - после объявления предстоящего похода мораль, дух возвращались. И чем дальше, тем сильней: что ни говори, а делать дело - не просто делать - наступать на противника несомненно лучше, чем опасливо таиться у себя же дома или, забившись в тихий угол, уповать на провидение. Вот сейчас, кажется, успехи - как свои, так и обретенные благодаря везению - залечили души бойцов. Можно без преувеличения сказать, что 137-я гвардейская вновь так же сильна, как и прежде. Нет - гораздо сильнее. Пройденный путь не остался незамеченным. Из таких перипетий либо выходят закаленными, либо не выходят вовсе.