Левченко спокойно слушал короткий, эмоциональный рассказ, но в душе был очень удивлен и озадачен. Он знает Максимова уже около полтора лет и не смотря на его хитрость, наглость и любовь к деньгам, вряд ли он мог пойти на умышленное убийство, даже за большие деньги… Значит, скорее всего, следователя подставили. Но зачем? Вопросы отстранения от расследования решаются очень просто: напрямую или через начальство. Тут — что-то другое. Возможно, сугубо личные отношения. Ясно только одно: нужно говорить с самим Максимовым и разбираться в сути предъявленных обвинений.
— Я обзвонила всех знакомых, хороший друг Вани посоветовал Вас, но сказал, Вы можете отказаться. У Вас, наверное, с моим сыном плохие отношения, Вы его знаете? Сколько это будет стоить? Я заплачу…
— Да, я вам помогу. Насчет оплаты — потом. Если хотите помочь — нужно срочно ехать к нему. Оксана, распечатай нам быстренько договор. — крикнул адвокат в открытую дверь секретарше.
— Одну минуту, — отозвалась помощница.
— Смотрите, Наталья Ивановна, договор буду заключать именно с ним. Он может и отказаться, но я постараюсь его уговорить. Сейчас поедем вместе туда.
— Боже, слава Богу, спасибо, — с нотками надежды отозвалась мать Максимова.
— Максим Владиславович, документы готовы.
В ту же секунду Левченко накинул ветровку, схватил сумку, и поспешил к выходу, по пути забрав документы. Наталья Ивановна быстро шла за ним.
***
Оксана проводила их взглядом и вдруг вспомнила, что через 10 минут должен прийти клиент по записи. Случаи, когда Левченко так быстро срывался, не смотря на назначенные встречи, были очень часты, и молодой помощнице приходилось самостоятельно принимать клиентов. Максим доверял ей, поэтому она самостоятельно консультировала новых посетителей. Оксана рассматривала сегодняшний план и снова наткнулась на имя, которое заставляло трепетать ее сердце. Влюбленный мозг тут же погрузился в сладкие грезы: ОН придет сюда, как обычно поговорить с Левченко, но адвокат так и не успеет освободиться и тут будет лишь она. Прекрасный повод наконец-то произвести впечатление. Оксана глянула на часы: 9:56, значит, если через час начальник не вернется — желаемое может обернуться в действительное.
***
Тускло-желтое здание, окруженное забором из колючей проволоки — Харьковский следственный изолятор. Небольшие кремовые и яркие розовые элементы экстерьера издевательски бросались в глаза.
Левченко вышел из машины, открыл дверь Наталье Ивановне, помогая выйти ей. Женщина выглядела крайне расстроенной и взволнованной. Глаза были напухшие и красные от слез. Несмотря на это, после встречи с Левченко она явно ободрилась и уже более уверенно смотрела вперед: адвокат подарил ей надежду. Он был крайне спокоен и рассудителен. В каждом его движении читалась непреклонная уверенность в себе. Элегантный черный костюм, темно-синяя рубашка, аккуратно уложенные средней длины волосы. Он будто был живым воплощением того, как согласно ее представлениям должен был выглядеть ее сын. Но вместо успешного юриста — обычный следователь полиции, жадный, хитрый, глупый, без жены и детей. Но все же материнский инстинкт заставлял Наталью заботиться о нем и любить.
Подходя к дверям СИЗО Левченко ощутил знакомое чувство отвращения. Несмотря на то, что часть находившихся здесь подозреваемых были виноваты в преступлениях, все же, личности работников, методы, которые применяют к содержащимся здесь и даже сама атмосфера в целом вызывала в адвокате целую гамму эмоций от презрения до ненависти. На входе он быстро объяснил ситуацию знакомому охраннику. Тот же объявил, что следователь по делу Максимова как раз сейчас в СИЗО на допросе другого подозреваемого. Адвоката и Наталью повели на этаж, где содержится Максимов. Идя по тусклым коридорам, оба ощущали ужасное ощущение безысходности и пустоты, которыми веет от железных дверей камер временного содержания.
Работник СИЗО еще раз проверил документы Левченка, обыскал его на предмет запрещенных предметов и открыв дверь камеры, пустил адвоката к Максимову. Обычно встречи защитников с клиентами проводятся в специальном зале, но по словам сотрудника СИЗО в данный момент это невозможно из—за ремонта, а не допустить защитника к подзащитному — грубое нарушение процедуры.
Когда за ним закрылась дверь, Левченко осмотрел помещение. Знакомый следователь сидел на голой кровати, в белой майке, спортивных штанах, удивленно выпучив глаза на него. Адвокат сел напротив и, быстро обрисовав ситуацию с его матерью, спросил: