― Ты уже делала татуировки? ― тихо спросил я.
Она медленно покачала головой.
― Нет.
Я заскрежетал зубами. Как я и думал. Девственная кожа.
― И ты хочешь изменить это сегодня вечером? ― Мой голос был хриплым.
― Именно для этого я здесь.
Я стянул с рук перчатки и выбросил их в мусорную корзину, затем оттолкнулся от косяка и зашагал по залитому светом холлу.
Чем ближе я подходил, тем шире открывались эти дикие глаза, ее дыхание стало прерывистым.
Когда я приблизился к ней на расстояние фута, мне в лицо ударил роскошный аромат, исходивший от ее тела.
Он не был цветочным или женственным.
Он был теплым ― с корицей и гвоздикой, как и ее глаза, ― и коснулся моего языка, как первый глоток Олд фэшн.
Я заставил себя сохранять дистанцию.
― То, что здесь происходит, нельзя вернуть назад. Ты уверена, что хочешь остаться?
Что-то напряженное появилось в ее карамельном взгляде, а ее ответ едва не сбил меня с ног.
― Каждый наш выбор ― это то, что мы не можем вернуть назад.
― Именно поэтому мы должны тщательно его обдумать. ― Я не был уверен, кого из нас я предупреждаю.
Она коротко кивнула.
― Я знаю... и это то, что мне нужно.
― Хорошо, красавица, я с удовольствием подарю тебе татуировку.
Затем я подошел к двери и повернул замок.
ГЛАВА 2
Чарли
Звук защелкивающегося замка раздался в воздухе, пронизанном напряжением, и мою грудь сдавило так, что стало трудно дышать.
Тогда я поняла, что дышу его аурой.
Эта пылающая непредсказуемость, от которой у меня запершило в легких и пересохло в горле, когда я изо всех сил пыталась втянуть воздух, а он стоял и смотрел на меня.
Мужчина был острый, как лезвие, и мрачный, как тень.
Глаза цвета смолы и такие же волосы. Его лицо прочерчивали резкие, прекрасные углы. Его кожа была бледной, а губы ― поразительно полными и розовыми.
― Чтобы нам не пришлось беспокоиться о том, что нас прервут, ― пояснил он, убирая руку с замка.
Я подумала, что, возможно, он сказал это, чтобы как-то успокоить меня, но это все равно прозвучало как угроза.
Во рту пересохло, сердце бешено колотилось о ребра.
Очевидно, мне следовало бежать. Распахнуть дверь и убраться отсюда к чертовой матери, потому что в этом парне было что-то такое, что заставляло меня нервничать.
Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться над собой.
Нервничать?
У меня подкашивались колени, и я не совсем понимала почему.
Может быть, просто потому, что мужчина внушал ужас. В совершенно гипнотическом, завораживающем смысле.
Он провел языком по нижней губе, разглядывая меня, его голова склонилась набок, как будто я была добычей, и он прикидывал, как лучше напасть.
― Как долго ты обдумывала это? Не люблю, когда люди ведут себя импульсивно, особенно когда это первый раз.
Я почти ощущала опасность, которая исходила от него, хотя не упустила и заботу в его грубом голосе ― этот мужчина был абсолютным противоречием.
― Последние четыре месяца я пыталась набраться смелости, чтобы прийти сюда. ― Признание потрясало, но я решила, что не было причин скрывать от него правду.
Эти чернильные глаза, похожие на темное море, смягчились, как будто он все понял.
― Тогда ладно. Дай мне минуту, чтобы привести себя в порядок и настроить станцию. Устраивайся поудобнее.
― Хорошо, ― выдавила я, и он, дернув подбородком, повернулся и зашагал обратно через холл.
Я не могла отвести взгляд, наблюдая за его уходом.
Он был высоким и крепким. Под черной футболкой и облегающими черными джинсами бугрились мускулы. Каждый дюйм кожи был покрыт татуировками, их было так много, что я не могла разобрать рисунки, за исключением ряда из пяти крошечных звездочек, которые тянулись по правой стороне его линии роста волос у виска.
Он нырнул в маленькую комнатку, где был раньше, когда я только вошла. С этой стороны тату-салона их был целый ряд, и ни в одной не горел свет, за исключением той, которая находилась ближе всего к окну.
Он начал чем-то шуршать внутри.
Как только он скрылся из виду и появилась возможность смотреть куда-то еще, кроме него, мое внимание переключилось на окружающую обстановку. Студия была одновременно индустриальной и шикарной. Под окном, выходящим на модную главную улицу Мунлайт-Ридж, стояли черный велюровый диван и два кресла, а между ними ― металлический журнальный столик, заваленный, как я поняла, фотографиями работ. Стены были увешаны картинами, а в центре холла располагалась витрина в форме подковы.
Я подалась вперед, разглядывая через стекло сотни различных украшений для тела. Мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не залиться румянцем, когда я поняла, для чего предназначены некоторые из них.
Мои нервы были на пределе, и я не была уверена, что когда-либо чувствовала себя настолько не в своей тарелке.
Но у меня не было своего места, и я пыталась найти его, поэтому пребывание здесь было маленькой частью этого.
Я вздрогнула, когда почувствовала, что по комнате снова разливается всепоглощающее напряжение, и мой взгляд метнулся к дверному проему его кабинета. Мужчина расслабленно прислонился к нему, хотя в его облике не было ничего непринужденного.
― Ты готова или сомневаешься в том, стоит ли мне метить твою красивую кожу? ― Этот вопрос прорезал атмосферу, как предзнаменование, словно, сделав мне татуировку, он собирался оставить частичку себя на моей коже.
― Никаких сомнений, ― выдавила я, вздохнула и пошла к нему через холл, пока не оказалась в двух футах от него.
Он наклонил голову.
― Ты уверена?
― Да.
Восхищение промелькнуло на его слишком пухлых для мужчины губах.
― Храбрая девочка.
Если бы он только знал, что я едва держусь на ногах.
Я немного сместилась в сторону, чтобы протиснуться мимо него, но все равно задела его руку.
По мне пробежал электрический ток, и я едва не споткнулась. Его присутствие обрушилось на меня, как ударная волна. Я постаралась быстро взять себя в руки, молча напомнив себе, зачем я здесь. Что означает этот момент.
― Присаживайся. ― Он жестом указал на большое кресло из кожи и металла, которое, казалось, могло принимать самые разные положения.
Я последовала его указаниям, неловко устроившись на краешке.
Он пододвинул ко мне табурет на колесиках и опустился на него.
Его глаза оказались на одном уровне со мной, и массивные плечи поднялись, когда он потер руки друг о друга, как будто ему нужно было выжать из них энергию. Его голос был низким, когда он пробормотал:
― Меня зовут Ривер.
― Я Чарли.
Он медленно кивнул.
― Хочу, чтобы тебе было удобно.
Я подавила смешок и постаралась придать своему голосу легкость.
― Сказал тот, кто причиняет боль.