Пыталась понять, что он говорит.
Его голос смягчился, он нахмурился.
― Женщина плакала и плакала, причитала, что не знает, что ей делать. Застряла в этом чертовом кругу, полагаясь на кого-то, кто мог только навредить ей. Поэтому я взял ее с собой, и мы с парнями перевезли ее в другой штат. Помогли ей начать новую жизнь. МК в то время занимался наркотиками и оружием, так что у нас было достаточно денег, чтобы это осуществить.
У меня голова шла кругом от того, что он говорил.
Бесчеловечность против великодушия.
Доброта против жестокости.
Мне было трудно дышать, я крепко сжимала в кулаках его футболку, мой пульс учащался с каждой деталью, которую он сообщал.
Он откинул голову назад, чтобы убедиться, что я полностью в поле его зрения. Суровый изгиб его челюсти запульсировал, когда он стиснул зубы, острые скулы напряглись, выразительные брови изогнулись в вызове, настолько яростном, что я не знала, как к этому относиться.
― Именно тогда появился Суверенный Санктум.
SS.
Я почувствовала жжение от отпечатка на тыльной стороне его ладони, там, где он сжимал мои щеки.
― Что именно это значит? ― Мой голос дрогнул.
― После этого я уже не останавливался. Это стало моей целью. Моим единственным смыслом жизни. Доставлять уязвимых людей в безопасное место. Устраивать их и дарить им новую жизнь.
Меня охватил шок, и я потрясенно спросила:
― Все вы... это то, чем вы занимаетесь?
Мой брат и его друзья ― именно те, к кому стоит обращаться, если у тебя проблемы.
В моих мыслях промелькнула фраза Рейвен, которую она произнесла в тот день.
― Да. У каждого из нас свои обязанности. Кейн направляет деньги туда, куда нам нужно, Тео временно размещает беглецов в своем мотеле, пока мы не перевезем их в новые дома, Кэш создает для них новые личности, а Отто доставляет их туда, где они будут строить новую жизнь.
Мои глаза изучали его серьезное лицо.
― А ты?
Я уже понимала, каким будет его ответ.
― Я вытаскиваю их. Любыми способами.
Ему не нужно было говорить то, что подразумевалось.
Он убивал тех, кто пытался их остановить.
Воздух с хрипом вырывался из моих легких, слова застряли в горле, неопределенность не прекращалась.
Он обхватил меня еще крепче, притянув к себе на дюйм.
― Скажи что-нибудь. Пожалуйста, черт возьми, скажи что-нибудь.
Я моргнула, прогоняя сомнения.
― Я в ужасе. ― Это вырвалось из меня, и он начал отстраняться, но я притянула его обратно за футболку. ― Я в ужасе и в восторге.
Он нахмурился.
― Ты должна испытывать отвращение.
― Как я могу? ― Возможно, я ошибалась. Я понимала, что его действия были преступными. Но даже если бы я не была знакома с ним и прочитала о том, что он и его друзья сделали? Думаю, я бы... поняла это. Втайне поаплодировала бы им. Потому что если ты хоть раз столкнулся с тем типом развращенности, от которого они спасали уязвимых людей, то ты знал, что их спасение того стоило. Ты понимал, что иногда необходимо выйти за рамки установленных законов, чтобы обеспечить справедливость, которую в противном случае редко можно было найти.
Казалось безумием то, что я пыталась сделать это сама. Пыталась бороться за то, что было правильным.
Только я потерпела неудачу и потеряла все.
В то время я бы все отдала за помощь такого человека, как он. Чтобы кто-то помог мне. Направил меня.
Моя рука скользнула вверх и легла на его гулко бьющееся сердце.
― Я же говорила тебе, что знаю твое сердце. Знаю, кто ты. И, возможно, именно поэтому меня с самого начала тянуло к тебе. Потому что я ничем не отличаюсь от всех тех женщин и детей, которым ты помог, и, хотя какая-то часть меня боялась, я всегда знала, что с тобой я буду в безопасности.
Ривер накрыл своей рукой мою, которая все еще лежала у него на груди.
― Мы никому не рассказываем, Чарли. Потому что чем больше людей знают, чем мы занимаемся, тем больше вероятность, что нас поймают. Потому что то, чем мы занимаемся, опасно. Из-за таких вещей, как то, что случилось сегодня. Из-за тысячи причин.
Его рука сжалась.
― Я не должен тебя удерживать, но я не знаю, как тебя отпустить.
― Тогда не надо.
Он застонал, словно мои слова причинили ему физическую боль, затем его руки зарылись в мои волосы, а губы прижались к моим губам.
Его поцелуй был сокрушительным.
Оставляющим синяки.
Отчаянный в своей требовательности.
Его язык был горячим, когда он скользнул по моему, мучительно исследуя его, и я застонала от его поцелуя.
Я умоляла его об этом, целуя в ответ.
Его пальцы запутались в моих волосах, то сжимая, то отпуская. Каждое его движение было продиктовано необходимостью прижать меня к себе как можно ближе.
― Я не отпущу. Я, черт возьми, не могу. ― Он прошептал эти слова мне в губы. ― Не могу тебя отпустить.
Его руки обхватили мою голову, и он отстранился, чтобы посмотреть на меня. Наше тяжелое дыхание смешивалось, эти бурные глаза яростно сверкали.
Выражение его лица исказилось от муки.
― Потому что я люблю тебя. Я так чертовски люблю в тебя. Так сильно, что не могу представить себе будущее, в котором тебя нет. Я не могу представить себе день, когда я проснусь без тебя в своих объятиях. Ты поразила меня, когда я впервые увидел тебя, Чарли. Пронзила меня насквозь. Украла какую-то часть меня, когда я сделал тебе татуировку. Но теперь весь я принадлежу тебе. Если ты этого захочешь. Если ты примешь это.
Эмоции бурлили в моих венах. Это смыло все вопросы и сомнения.
Мои слова были яростными.
― Я приму это. Мне это нужно. Потому что я тоже люблю тебя. Я думаю, что, возможно, часть меня влюбилась в тебя в ту ночь. Потому что я была мертва внутри. Совершенно мертва, а ты зажег во мне последнюю искорку надежды. Разжег ее и вернул меня к жизни. И я хочу жить. Я хочу жить. И я хочу прожить это с тобой.
Страдая, мы должны продолжать жить.
Я просто не знала, что в страдании я смогу найти и радость.
Он притянул меня к себе так, что наши носы оказались в дюйме друг от друга, и произнес:
― Это мы с тобой, Чарли. Отныне и навечно.
Затем его губы снова прижались к моим.
ГЛАВА 50
Ривер
Черт возьми.
Она знала. Она знала, черт возьми, и не убежала. Вместо этого она оказалась в моих объятиях, снова и снова признаваясь мне в любви.
― Я люблю тебя, я люблю тебя, ― всхлипывала она, пока я поглощал ее поцелованные вишнями губы.
Она знала. Она знала.
Теперь она знала и могла положиться на меня. Довериться мне. Это могло занять некоторое время, но я собирался показать ей, что она может взвалить на меня любую ношу, которую несет.
Без сомнения, мне нужно было разобраться с информацией, которую нашел Кэш. Но не сейчас. Не тогда, когда мне нужно было просто показать ей, что я буду рядом, чтобы поддержать ее, несмотря ни на что. Я не хотел, чтобы она снова поднимала стены. Не хотел, чтобы что-то было между нами.