Не в силах сдержать смех, я встала, чтобы взять полотенце и вытереть лужу, а затем снова опустилась на колени у бортика ванны. Вода поднималась, пузырьки собирались и росли.
― Вот так, до самого подбородка. ― Я нанесла немного пены на его подбородок с ямочкой. ― Думаю, ты хочешь быть похожим на Санта-Клауса.
Смеясь, он задрыгал ногами и выплеснул еще больше воды.
― Я люблю Санта-Клауса, и он кажется хорошим парнем, которым хотелось бы стать. Как мой папа, только у моего папы нет белой бороды.
У меня внутри все сжалось. Потому что я знала, что он действительно такой. Я знала, что его отец был очень хорошим парнем, но при этом был очень плохим.
― Ладно, давай вымоем твою голову, ― сказала я. Я приподнялась на коленях, чтобы дотянуться до него, и просунула руку под спину, чтобы поддержать, пока буду аккуратно окунать, чтобы вода и пена не попали ему в глаза. Затем я взяла бутылку с шампунем, который тоже пах жевательной резинкой, и выдавила немного на его голову.
Его голова была откинута назад, и он сиял, глядя на меня, пока я втирала шампунь в его волосы.
Только я нахмурилась, когда цвет стал окрашивать воду.
Темный, темно-коричневый. Почти черный.
Я отдернула руки, глядя на них и гадая, не привиделось ли мне все это. Я бы списала это на грязь, но это было...
Я наморщила лоб.
Краска для волос.
Это была свежая краска для волос.
Я сама красила волосы достаточное количество раз, чтобы понять, что это такое.
Я застыла, растерянно глядя на него. Сбитая с толку и озадаченная. Хотя в глубине души что-то более важное не давало мне покоя.
― Твои... волосы крашеные? ― Мой голос дрогнул.
― О, да! Мой папочка пару дней назад привел мои волосы в порядок, и так всегда случается, что вода становится грязной, но не волнуйтесь, мисс Чарли, после еще одного купания все исчезнет, и вода будет чистой.
Он шлепнул ладонями по поверхности воды, и капли брызнули на мою футболку и руки.
― Твой отец... красит тебе волосы? ― шепотом спросила я. Слова давались тяжело, как будто из-за шока мне было трудно говорить.
― Он говорит, что ему нравятся очень-очень темные волосы, чтобы они были такими же, как у него, и это хорошо, потому что я действительно хочу быть похожим на него, а не на Санта-Клауса, как ты думала.
Он громко смеялся, пока стены вращались вокруг меня.
Я не знала, почему это так сильно выбило меня из колеи. Почему меня трясло, когда я смывала шампунь и повторяла процедуру с кондиционером. Почему беспокойство собиралось по краям моего сознания, скручиваясь в клубок дурных предчувствий.
Я помогла ему вымыться и ополоснуться, затем открыла пробку слива и завернула его в полотенце. Он продолжал болтать, пока чистил зубы и причесывался, все еще рассказывая о своих любимых друзьях, пока шел в свою комнату и натягивал чистую пижаму.
Он читал мне очередную книгу, а я просто смотрела на него. Смотрела и смотрела на него сквозь хаос, который бушевал в моем сознании. А когда он перевернулся на спину, чтобы подоткнуть одеяло, я подняла его левую руку и провела кончиками пальцев по родимому пятну на внутренней стороне.
На меня нахлынула волна воспоминаний.
Нолан хихикнул.
― Это мой знак любви.
― Знак любви? ― Мой голос звучал страдальчески.
― Да. Папа сказал, что, скорее всего, он достался мне от мамы, потому что он похож на сердечко, и он уверен, что она любила меня очень, очень сильно.
Хаос нарастал, я не могла разобраться в своих чувствах. Хаос скрутил мои внутренности.
Я сходила с ума. В голову приходили идеи, которые я не мог себе позволить. И все же мое нутро дрожало, а душа трепетала.
Я натянула на него одеяло, и он заерзал под ним.
― Сделай это так, как делает мой папа, ― сказал он своим сладким голосом.
Я подоткнула одеяло под его маленькое тело, пока мой пульс бешено колотился в венах.
― Как?
― Идеально! ― воскликнул он, а затем раскинул руки и обнял меня за шею. ― Я люблю тебя больше всех на свете, так же, как люблю своего папу!
― Я тоже тебя люблю. ― Это был выдох. Тихий шепот, и я, наконец, встала и пересекла его комнату, оглядываясь на ребенка, уютно устроившегося на кровати.
Его сердце бьется. Кровь бежит по его венам.
Наконец я заставила себя выключить свет. Я вошла в комнату Ривера, переоделась в шорты и футболку и скользнула под холодные простыни.
Я пыталась уснуть, но не могла успокоиться. Не могла избавиться от опасной идеи, которая прорастала корнями в моем сердце и разуме.
Я зажмурилась. Должно быть, я... параноик. Хватаюсь за соломинку. Представляю себе то, чего нет. Мое сердце пыталось убедить меня в том, что было невозможно.
Но я все еще не могла успокоиться, когда Ривер наконец проскользнул в комнату посреди ночи. Он лег сзади и притянул меня в свои объятия, его большое тело раскалилось до тысячи градусов, согревая холод, который взял меня в заложники.
Мне хотелось повернуться к нему и потребовать ответов.
Кричать.
Умолять.
Но нет.
Я не могла заставить опасные мысли сорваться с языка.
Потому что, если я ошибалась, это уничтожило бы меня снова.
ГЛАВА 53
Чарли
― Доктор подойдет через несколько минут, ― сказала я, оставив пациента в смотровой комнате.
Ривер пытался убедить меня не выходить на работу, но я отказалась, сказав, что не могу взять больничный. Это была правда, но она не имела никакого отношения к причине, по которой я не согласилась.
Мне нужно было двигаться. Избавиться от странных мыслей, которые осаждали мой мозг и вонзали свои когти в мою психику.
Поскольку я настояла на том, чтобы пойти на работу, Рейвен решила, что тоже пойдет.
Она предложила мне высадить ее у «Лунного цветка» и взять ее машину, поскольку я освобожусь раньше и смогу вернуться за ней в конце дня.
Она повернулась, когда я подъехала к ее магазину, протянула руку и сжала мое запястье, озабоченно спросив:
― Что случилось?
Я едва смогла выдавить из себя ложь.
― Я... я плохо спала после всего случившегося. Думаю, мне просто нужно вернуться к нормальной жизни. Избавиться от страха.
Она кивнула и пообещала:
― Все будет хорошо.
Я хотела, чтобы так и было.
Я хотела чувствовать себя хорошо.
Вернуться к реальности.
Но я не могла избавиться от мыслей, которые терзали меня с прошлой ночи.
Они преследовали меня все утро.
Я зашла в кабинет, чтобы взять записи для следующего приема доктора Рейнольдса, и выдвинула ящик картотеки, помеченный буквой «Т», чтобы взять карту Франциски Томас.
Только я застыла на месте, когда кончики моих пальцев коснулись имени на карте перед ней.
Тейт, Нолан.
Волнение запульсировало у меня в животе. Что я делала? Но вместо того чтобы проигнорировать это и сделать то, за чем пришла, я оглянулась, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, и достала папку.