Страданиях.
Но больше всего я страдала от того, что он украл.
Мои родители.
Лайла.
Леви.
Нолан.
Моя душа металась, и дрожь страха сменилась упрямством и убежденностью.
Фредерик привычно сунул руку в карман пиджака ― он всегда изображал хорошего парня, даже когда вел себя бесчеловечно.
Садист до мозга костей.
Я никогда не забуду восторг, который он испытывал, когда заставлял меня кричать.
Я старалась не дрожать, когда он окинул меня злобным взглядом, его голубые глаза, которые были того же цвета, что и у Нолана, сверкали таким вожделением, от которого меня затошнило.
― Столько лет прошло, а ты все такая же красивая. Как же я скучал по своей Сладкой Горошинке.
Отвращение охватило меня, но я попыталась сдержать его и спросила:
― Что ты с ним сделал?
Фредерик непринужденно улыбнулся, как будто я выглядела смешно из-за того, что волновалась.
― Маленький проказник не переставал плакать, и я решил, что нам следует уложить его поспать. Но не волнуйся... это временно. По крайней мере, пока.
На последнем слове в его голосе прозвучало предостережение.
― Ты обещал, что не причинишь ему вреда.
Он бесстрастно пожал плечами.
― Я много чего обещал, но единственное, что всегда имело значение, ― это то, что ты принадлежишь мне. Ты была моей с того момента, как я впервые увидел тебя, когда тебе было семнадцать. Я знал, что ты должна быть моей. Я знал, что вырежу себя на твоей коже так глубоко, что ты никогда меня не забудешь. Я не мог дождаться, когда снова смогу пустить тебе кровь. Мне так этого не хватало.
Желчь обожгла мне горло, и ужасы его порочности вырвались наружу из глубин, где я пыталась их похоронить. Я отгородилась от них стеной, отказываясь сдаваться.
Мне хотелось бросить ему в лицо, что я позволила другому мужчине прикоснуться к себе, чтобы заменить его. Чтобы забыть его. Чтобы искоренить его.
Но я знала, что это только приведет его в ярость и подвергнет Нолана еще большей опасности, чем та, в которой он уже находился.
Я должна был действовать с умом.
Фредерик вздернул подбородок и протянул руку.
― А теперь подойди ко мне. Пришло время для твоего наказания.
Должно быть, для Ривера это стало решающим моментом, потому что двое мужчин внезапно упали с крыши.
В одно мгновение началось столпотворение. Крики, выстрелы, облако пыли.
Я смотрела сквозь него широко раскрытыми глазами, потрясение охватило мое сознание, время словно замедлилось, как будто я воспринимала каждое движение отдельно.
Джад был слева и сделал два выстрела, когда охранник перед ним начал стрелять. Охранник попятился назад, когда в него попали, и рухнул на землю. С противоположной стороны оказался Отто, он подошел сзади, и вонзил нож в бок мужчины.
Снова и снова.
Охранник рухнул на колени.
Боже мой. Боже мой.
Фредерик взбесился и бросился к мужчине, который держал Нолана. Он вырвал его и в одно мгновение приставил нож к горлу ребенка.
Я рванулась вперед, споткнувшись, и единственное слово острым камнем встало у меня в горле.
― Нет.
Ривер тоже спрыгнул с крыши и боролся с человеком, который держал Нолана. Раздались выстрелы, ужас сжимал меня в объятиях, пугая тем, что Ривер пострадает.
Остальные собрались за моей спиной.
Я чувствовала их присутствие, как приближение шквала.
Тео, Кейн, Кэш и Трент.
Оружие было у них в руках, но они колебались, не зная, как подойти, ведь Фредерик приставил нож к шее Нолана.
Но я знала.
Я знала, что могу сделать только одно.
Моя душа воззвала к решимости.
И я побежала к Фредерику, пересекая пространство, мои ноги стучали по бетону.
Фредерик расплылся в маниакальной улыбке, словно моя капитуляция была именно тем, чего он хотел. Решил, что я у него в руках. Что я стою перед ним на коленях.
― Фредерик, ― умоляла я. Умоляла так, как я это делала раньше. Так, как он любил и теперь наслаждался, изголодавшись по моей агонии.
Но эта агония?
Была совсем иной. И я бросилась к нему, как будто бросалась в его объятия. Он до последнего момента не понимал, что у меня нож. Я вогнала его ему в живот. Его голубые глаза расширились, и он отпустил Нолана.
Моим инстинктивным движением было подхватить маленького мальчика. Чтобы он не упал на землю.
Я неловко схватила его, как раз перед тем, как он ударился, и с трудом притянула к себе. Как только мне это удалось, я обхватила его, чтобы прикрыть своим телом.
Фредерик, спотыкаясь, шагнул вперед, прижался ко мне, скрежеща зубами от боли, и прошептал мне на ухо:
― Еще раз. Твоя кровь. Она принадлежит мне.
Я широко раскрыла глаза, когда жгучая боль пронзила мой бок. Так глубоко, что мне показалось, что прошило насквозь.
Я попятилась назад, пытаясь удержать Нолана в своих объятиях. Чтобы уберечь его. Защитить его.
Фредерик сделал еще один шаг ко мне, все еще держа в руках нож, с которого капала моя кровь.
Только внезапно Ривер оказался за его спиной.
Его глаза, обычно затянутые грозовыми тучами, потемнели до кромешной тьмы. Черная молния, ударившая посреди ночи. Он схватил Фредерика за лоб и откинул его голову назад.
― Ты больной ублюдок. Тебе повезло.
Ривер провел лезвием по горлу Фредерика.
Хлынула кровь.
Лилась и лилась, пока мой мучитель хватал ртом воздух, который перестал для него существовать.
Я встретилась взглядом с Фредериком, когда осознание настигло его.
Когда он понял, что во всем мире не хватит денег, чтобы остановить это.
Его сила не сравнится с этим.
Не сравнится с этой любовью.
Не сравнится с этой преданностью.
Ничто не сравнится с правдой о том, что мы с Ривером готовы на все, чтобы защитить этого ребенка.
Осознав это, я упала на колени, все еще продолжая держать Нолана, и затем рухнула на землю.
ГЛАВА 59
Ривер
Меня охватила паника, когда Чарли рухнула на твердую, неумолимую землю с Ноланом на руках. Я отбросил ублюдка как камень, его никчемное тело рухнуло на землю, и я бросился к Чарли и Нолану.
― Чарли. Черт, Чарли.
Мои руки неконтролируемо тряслись, когда я перевернул ее на спину, и удар боли пронзил мои легкие, когда я увидел кровь, пропитавшую переднюю часть ее футболки. Ее кожа была бледной и липкой от пота, хотя руки все еще сжимали Нолана.
Его поддержка.
Его убежище.
Я сглотнул, пересиливая ужас, и тут же к нам подбежала моя команда во главе с Отто.
― Они в порядке? ― крикнул Отто.
От боли у меня закружилась голова, когда я отодвинул ее футболку, чтобы оценить рану. Это был не просто порез. Это был глубокий прокол шириной в два дюйма. Настолько глубокий, что кожа разошлась, и из раны текла кровь.
― Кто-нибудь, сделайте мне компресс, ― прорычал я, отчаяние хлынуло из меня.