— «Сисой Великий» с «Наварином» снова настигли «Фудзи», поочередно стреляют по броненосцу!
Доклад несказанно обрадовал, командующий сразу приободрился — если пара самых тихоходных кораблей нагоняет противника, то это означает одно — тот теряет ход. «Цесаревич» сцепился с «Микасой», «Император Александр III» сражался с «Асахи», а вот броненосцы вице-адмирала Чухнина' вели оживленную перестрелку с «Сикисимой» и «Фудзи», причем доставалось именно «горе» — «вышибали» слабейшего противника. Теперь противостояние пошло в условиях ограниченной видимости, и сохрани японцы ход, они давно бы оторвались, вышли из боя. Но не сейчас — терять столь ценный броненосец Хейхатиро Того категорически не желал, а потому защищал его как мог, видимо надеясь, что погода под вечер значительно ухудшится, и можно будет оторваться от преследователей.
— Ваше превосходительство! «Ретвизан» на пересекающемся курсе!
Матусевич чуть ли не ахнул — впереди из-за дымки вывалился броненосец с характерными «американскими» трубами, и живенько так стал пересекать курс японцам, моментально открыв огонь по «Микасе». Неприятельский флагман тут же накрыло всплесками, и стоящий рядом с Матусевичем командир броненосца капитан 1-го ранга Иванов тут же приказал чередовать залпы. Зрелище было впечатляющее — каждые полминуты у борта «Микасы» вставали высоченные «столбы». Если четыре, то промах, а вот три, то можно записывать попадание. Действо чуть чаще сопровождалось дюжиной других всплесков, хорошо отличимых — что повыше, то семидюймовые пушки «Ретвизана», ниже «столбики» — шестидюймовые орудия «Цесаревича». Команды и офицеры этих двух броненосцев давно отработали взаимодействие, и теперь неприятелю пришлось тяжко.
— Хм, а ведь «Фудзи» серьезно поврежден — хотя мотает на волнах, но крен виден, кормой «просел», таран из воды выходит.
Слова великого князя, вот глазастый, подтвердились, стоило присмотреться. Действительно, броненосец пострадал в бою, и серьезно, примерно как «Севастополь» — тот совсем плохо выглядел. Ведь до сражения даже подумать не могли, что пара «гарибальдийцев» его так сумеют «отмутузить». Но два десятка орудий серьезного калибра действительно являются большой угрозой для кораблей, забронированных по старой схеме — мощная цитадель с надежным верхним поясом, и совершенно незащищенные оконечности. На броненосце противника слабость такой защиты очевидна — «Фудзи» серьезно пострадал, в то время как трое других кораблей ведут бой уверенно.
— Да и минуты три-четыре уже не стреляет, неужто ему оба барбета выбили? Тогда вообще хорошо…
— Не думаю, Александр Михайлович, скорее всего башню заполняют подъемником — там по дюжине зарядов и снарядов складировать нужно заранее, он еще минут пять стрелять не будет. Потом начнет по четыре выстрела на ствол каждые три минуты делать, как из пулемета строчит. Да, вот еще что — преследуем до вечера, а там отходим в Дальний. Дайте радиограмму на все корабли — каждому надлежит действовать по способности'!
— «Микаса» переложил руль, отворот от нас!
— Правильно делает, продольный огонь «Ретвизана» страшен.
Действительно, Того не стал терпеть убийственную пальбу с русского броненосца, который сделал «палочку над Т». И сменил курс, легко уходя от обстрела в сторону. Вслед за флагманом стали перекладывать рули идущие следом броненосцы — вошел в разворот «Асахи», затем «Сикисима», и последним «Фудзи», так еще не открывший стрельбу. А дальше произошло то, чего никто ожидать не мог. Концевой вражеский броненосец неожиданно потерял остойчивость и прилег на борт, черный дым из труб стелился по воде. Матусевич в первую секунду решил, что корабль выпрямится, но нет — «Фудзи» просто лег на волны, как павший солдат на землю, и спустя полминуты величаво перевернулся кверху килем, показав крутящиеся винты…
Так 14 мая 1905 года в самой завязке Цусимского сражения неожиданно повалился на борт, перевернулся и погиб броненосец «Ослябя». И гибель этого корабля произвела на русских моряков удручающее воздействие — нико не ожидал такого «выверта» от судьбы…
Глава 32
— Как говорят англичане, Сандро, «фифти-фифти», вот так можно оценить итоги сражения по потерянным вымпелам. «Половина на половину», говоря проще — Того лишился броненосца и броненосного крейсера, и мы также — только у нас корабли к эскадренному бою совершенно не приспособленные. Один старый, другой настолько тихоходный, что только для береговой обороны подходил, а я его в море вытянул.
Матусевич поморщился — совершенно нелепая гибель «Севастополя» его ошарашила. Броненосец наскочил на риф, не обозначенный на карте, такое происходит постоянно — так погиб на Балтике «Гангут», в выборгском заливе, который вроде вдоль и поперек исхоженный. А тут у берегов Квантуна, когда до Талиенванского залива было рукой подать, и что скверно, при сильном волнении. Вначале корабль распорол себе днище, а потом волны спихнули его с камня — едва успели экипаж снять. Нелепая гибель «Севастополя» потрясла всех, но гидрографов не материли. Все дело в том, что пользовались английскими лоциями, и неожиданно выяснили, что кое-что опасное на них не было нанесено. Выводы сделали немедленно — Щенснович еще до войны настаивал, чтобы командиры кораблей прекрасно знали прибрежные воды, но никто из них кроме Эссена, Шельтинга и еще троих не удосужился этим заняться, ссылаясь на то, что наместник запрещал выходить в море на броненосцах и крейсерах, не иначе как всей эскадрой на учения. Однако никаких запретов на выход миноносцев не имелось — но русская лень непреодолима, как писал классик — «страшно мы не любопытный народ». И командующий флотом взорвался — устроил всем знатную выволочку, бледнели и краснели командиры со штурманами, досталось всем на «орехи». И теперь плевать на погоду — миноносцы и миноноски устраивали «виновным» так называемые «мокрые покатушки», для изучения прибрежных вод, пока шел ремонт кораблей. Господа офицеры забыли про свои походы в бордели, о выпивке никто не заикался — всех флагманов обязали принять экзамены у подчиненных, причем строго по специальностям.