Вот это и бесило больше всего — германские офицеры в свободное время читают военную литературу, а русские только перелистывают тетради, в которые записывали в период обучения в «офицерских классах». И даже мичмана считают себя флотоводцами, и плевать с клотика хотели на зарубежный опыт. Теперь «взвыли» все, и принялись лихорадочно наверстывать упущенное — Матусевич как и погибший Макаров вбивал дисциплину и знания, председателем комиссии назначил Вирена, а вот от «зануды» пощады не было никогда. Все прекрасно знали, что без вынесенного Робертом Николаевичем вердикта путь в капитан-лейтенанты мог быть надолго заказан. А еще хуже оказаться списанным на берег, в распоряжение капитана порта Дальнего, который никогда и ничего не забывал, а имена виноватых и провинившихся всегда записывал в особую тетрадку. А служить под началом Вирена — такого «счастья» даже злейшему врагу не пожелаешь…
— Вот смотри, Сандро, — оставаясь наедине, командующий со своим «августейшим» начальником штаба общались по-свойски, став друзьями, и более того — единомышленниками.
— Совсем не удивительно, что сейчас мы неприятеля побеждаем лишь тогда, когда имеем изначально серьезное превосходство в силах. И не важно, на суше ведем мы боевые действия или на море. И заметь — к храбрости и выучке нижних чинов претензий нет, но только кадровой службы, запасные по своим качествам много хуже. Если в обороне солдаты стойко держаться, то в наступлении сплошной афронт. А выводы из этого дела самые печальные, ваше императорское высочество, и что особенно плохо, так то, что ситуация в дальнейшем будет только ухудшаться.
Матусевич закурил папиросу, посмотрел на внимательно его слушавшего великого князя. Сандро не переспрашивал, а это означало только одно — он сам размышлял над проблемой, которую сейчас озвучил командующий. И теперь ждал ответа — четкого, ясного, однозначного.
— Дело не в армии и флоте, вся штука в том, что Российская империя находится в кризисе, причем в системном. И выход из него только в продуманных реформах, имеющих основополагающие цели, а не путем «маленькой победоносной войны», которая только отсрочит революцию на какое-то время, ведь проблемы ее вызывающие, до сих пор не решены. Вот посмотри на эти вещицы, взятые у убитого японского унтер-офицера — мне их передал генерал Кондратенко. Они весьма символичны, если хорошо над ними подумать. По крайней мере, некоторые армейские офицеры над этими трофеями серьезно задумались, сделав определенные выводы. Я от них отмахнулся, а вчера попались на глаза — поневоле задумался.
Командующий флотом открыл дверцу на тумбе стола и стал выкладывать вещицы. Первым делом очки, в железной оправе с круглыми толстыми стеклами — убитый унтер-офицер явно страдал близорукостью. Затем появились наручные часы и компас, карта нангалинских позиций, кроки суточного перехода, газета с иероглифами, ручка с карандашом и блокнотом, две трети которого исписаны непонятными значками японской письменности. А еще фотография в рамочке, где заснята молодая женщина в кимоно и с высокой прической, со строго взирающим ребенком где-то трех лет.