Подрыв японских броненосцев «Хатцусе» и «Ясима» 15 мая 1904 года под Порт-Артуром — так называемая «черная неделя» японского флота, когда был потерян еще бронепалубный крейсер «Иосино», которого лихо протаранил «Касуга». За день до этой тройной потери на мину в бухте Керр наскочил авизо «Мияко», погибший почти со всем экипажем, там же чуть раньше погиб и миноносец №48. А на сутки позже «черного дня» та же участь постигла дестройер «Акицуки» и канонерскую лодку «Осима». Действительно, эта семидневная «полоса» оказалась для японцев трагической, только русские адмиралы этим благоприятным моментом не воспользовались…
Глава 35
— Необходимо наступать дальше как можно энергичнее, господа, мы на полпути между Пхеньяном и Сеулом. Меньше сотни верст осталось, японцы с грязью перемешаны, их пушки молчат, а у нас снарядов много. А если надо, еще морем доставят — оно ведь наше. Учтите — корейцы восстали против японцев и нам надлежит этим воспользоваться как можно быстрее — мы наступаем с фронта, а с тыла бьют инсургенты. Нас ждут в Сеуле, а потому необходимо поторопиться, я на вас очень надеюсь, Николай Петрович.
Наместник адмирал Алексеев внимательно посмотрел на командующего 2-й Маньчжурской армии уже пожилого, старше его на пять лет генерала от инфантерии Линевича, которого за глаза именовали «папашей». Но старик был деятелен и энергичен, всегда был сторонником самых решительных действий и не подвел — вторжение происходило быстро, войск сосредоточили немало — в армии было полтора десятка пехотных дивизий, ровно половина от всей группировки, что была сосредоточена на всем Дальнем Востоке.
Старый генерал долгое время служил в Приамурье, командовал всеми союзными силами во время похода на Пекин, когда подавляли боксерское восстание, и великолепно знал местные условия.
— Через две недели там будем, Евгений Иванович, грязь сплошная, на севере хоть подмерзло, а тут тайфун прошелся некстати. Но позиции мы проломили, японцы уже отступают. Надо бы преследовать, но казачьи кони копыта вытащить не могут — все развезло.
Линевич развел руками — погода действительно была скверной, а дорог, не то, что в европейском понимании, но даже по российским меркам, совершенно не было. То что в России считалось бездорожьем, в Корее было чуть ли не проселком, обычные тропы, которые после дождя превращались в непролазную грязь, с которой даже раскисшие малороссийские черноземы сравнить нельзя — по ним хоть пройти можно.
— Как не вовремя, но надо идти вперед — подгоняйте войска, пусть хоть пять верст в день, но это очень важно. Все перевозки будем делать на пароходах и миноносцах, лишь бы было, где подойти к берегу лодкам и катерам. Море наше, противника мы полностью выдавили.
Адмирал тяжело прошелся по единственной чистой комнате — корейские городки представляли ужасающее зрелище после того как по ним прокатилась война. Японцы отчаянно цеплялись за каждый рубеж, отбивались, как могли, но сейчас главную роль играла артиллерия — теперь каждое наступление русских войск начиналось после мощной артиллерийской подготовки, в которой порой задействовалось до трех сотен орудий. И потери у врага были катастрофические — когда поле боя оставалось за русскими, то десятки корейцев стаскивали в огромные ямы тысячи убитых японских солдат, отношение к которым у местного населения стало из холодно-враждебного, яростно-непримиримым. И на то были причины — оккупанты из страны Восходящего Солнца довели народ своими реквизициями и репрессиями до крайней степени озлобления, и случилось удивительное — местные жители стали рассматривать русских как освободителей.
Именно на этом и сыграл наместник, прекрасно знавший все местные сложности, и сыгравший на этом, благо корейский правитель ван Коджон, которого европейцы именовали привычным для них титулом короля, несколько лет укрывался в русском посольстве. Это произошло после того как японцы умертвили его супругу королеву Мин. Да и куда ему было подаваться по большому счету — традиционный покровитель Корее Поднебесная империя потерпела поражение в войне с Японией, и отказалась от многовекового протектората над страной Утренней Свежести. Страна охвачена крестьянскими восстаниями, феодальная знать и чиновники переметнулись на сторону завоевателей с остров, желая удержать свое привилегированное положение. Малочисленная интеллигенция в большинстве своем поддерживает оккупантов, так как по наивности считает, что те не дадут их на колонизацию европейцам, и желая провести реформы как это сделали в «эпоху Мейдзи» самураи. И не понимали до недавнего времени, что японцы такие же колонизаторы, даже хуже — если европейцы плохо разбирались в многовековых местных сложностях, то вот восточные соседи прекрасно их знали, и уже неоднократно пытались вторгнуться на континент — а ближайшие земли как раз корейские, только неширокий пролив переплыть.