Аня знала, что Юра будет молчать или сдержанно и равнодушно задавать вопросы, о её позднем приходе. И совсем не потому, что это каким-то образом волнует его, просто так нужно. И это было нестерпимым в их отношениях. Да, она боялась этого холода неловкости, уже давно установившегося между ними, и раздосадованная беспричинностью уже много лет продолжающейся муки, вдруг подумала с обидой: "Ну зачем же такое наказание нам обоим?"
Всё так и было:
За завтраком Юра, не скрывая любопытства, спросил её:
-Почему вчера так поздно пришла?
-Нужно было по работе, квартальный отчет, - сухо ответила она.
-Понимаю, небось завелся какой-нибудь?- рассмеялся он,- Вот уж невидаль, наша Аннушка влюбилась, - зашелся он громким пошлым смехом.
-Прекрати, - отрезала она.
Весь день на работе Аня думала лишь о Сергее, все её мысли были связаны теперь с ним. И она вдруг поймала себя на том, что попросту ждет его звонка и думает о нем, как тогда, в период своей юности, ждала и думала о нем, а на его тот самый главный вопрос: «Хочешь ли ты со мной встречаться?», она, вспомнив ощущение сладкой истомы, покраснев, тихо согласилась.
С тех пор часто гуляя по парку, он срывал цветы в глухих темных липовых аллеях и бросал ей под ноги. Она заливисто смеялась. Вечером в беседке он нежно и робко обнимал ее за талию, она податливо льнула к нему, он слегка поглаживал ее плечи, шею. У парадного они целовались. Первый поцелуй. Она тогда неумело искала своими губами его губы.
-Закрой глаза, - посоветовал он ей.
Она зажмурилась что есть силы, быстро перебирая губами, боясь расстроить его своей неловкостью и неискушенностью. С тех пор целовались каждый вечер. Он, проводив ее, намеренно просил подольше задержаться в парадном. Она с мнимым страхом за возможную неловкость, будто стыдясь, смотрела на него, закрывала глаза в полусладкой истоме. Он нежно, потом будто входя во вкус страсти с требованием дать ему то последнее счастье, до сих пор непознанное ими.
Потом она стала бывать у него. И хоть в часы уединенного забвения они позволяли себе многое, но последнюю грань они не переступили. Она пыталась силой удержать свое целомудрие, пребывая в каком-то плену стыдливого страха, каменного оцепенения, чувствуя, как пропадает её решительность. Даже, когда он касался языком ее шеи неистово, в порыве уже неудержимой безрассудной страсти, нежно целовал плечи, руки и грудь, лаская кончиком языка налитые соски и темные кружки ореолов, она тихо останавливала его:
-Прости, Сереженька, не надо,- и тут же,- я еще не готова,- говорила она, едва переведя дыхание,- я сама решу. Скоро ты все узнаешь, сам всё поймешь, разреши мне лишь одно: самой выбрать время и все решить, только прошу - не дави на меня,- закинув голову в сладкой истоме, говорила она дрожащим от страсти голосом.
И он, отверженный, решительно требовавший у нее это самое великое счастье, молча опускал глаза, отстранялся, храня тайную обиду.
Как-то в сердцах, доведенный до отчаяния, он бросил:
-Значит, я найду другую, только для этого, ты доведешь меня.
-Значит, ты меня не любишь,- сказала она, но вспомнив его пылкие поцелуи, нежное касание языком ее груди, поправилась,- недостаточно любишь, не по -настоящему.
С тех пор вся ее любовь состояла сплошь из одной ревности. Она не находила себе места, когда он по какой-либо причине не приходил на свидание к указанному сроку. И как было нестерпимо больно и страшно, когда представляла Сергея в обществе другой девушки.
Так в воспоминаниях, мыслях и пролетел рабочий день. Сергей не позвонил, он ждал её после работы почти у самого входа в офис с большим букетом роз.
-Мои любимые,- с нескрываемой радостью произнесла она, принимая букет.
-Я помню,- улыбнувшись, сказал Сергей, взяв её за руку, провожая к машине.
-Ну, куда теперь? Предлагаю поужинать вместе, кстати, твоё согласие может спасти человека….
-Уж не тебя ли? - подхватив шутливый тон, спросила она.
-Меня, именно от голодной смерти, прошу тебя, соглашайся.
-Ну, раз выбора у меня нет, я согласна,- рассмеялась Аня.
-Значит, простила меня?
-Это еще ничего не значит, прощение ведь заслужить нужно,- она коснулась рукой его гладко выбритой щеки,–всему своё время, Сережа, не торопи события, прошу.
Он ничего не сказал, лишь приник губами к её, теплым и влажным, как тогда, когда учил её целоваться в парадном. Она не отняла губ, а ответила ему страстным и полным нежности поцелуем.
После ужина она попросила Сергея отвезти её домой, и он как-то легко согласился.