Однако возле самой арки ускорился – сил не было терпеть, тем более что там спорили на повышенных тонах. Зарулив, наконец, под арку – обомлел от представшей картины: Маресюк, уперев руки в свои крутые бёдра, которые сводили меня с ума, распекала какую-то девицу. При этом Светлана совершенно не походила на жертву насилия. Скорее – наоборот.
– Боюсь показаться невежливым, что лезу в ваш диалог, милые дамы, – сказал как можно более холодно, хотя в душе всё клокотало, но теперь уже от злости, – но, возможно, вы соблаговолите пояснить, что здесь происходит?
Маресюк осеклась на полуслове, и теперь только открывала-закрывала рот да хлопала длиннющими ресницами. Вторая девушка – весьма-таки в теле и почти на голову выше моей кудрявой бестии – тоже обернулась и недоумённо уставилась на меня. Тут я заметил и третьего фигуранта дела – хлипкий юноша, в котором угадывалось явное сходство со Светой Маресюк, выглянул из-за её спины.
– Хто ты, чудовище? – изрекла пышнотелая особа, рассматривая меня с явным пренебрежением.
Не удостоил её ответом – всё внимание направил лишь на интересующий меня объект.
– А… эээ…Елисей Петрович, – замахала руками Маресюк, должно быть, почуяв моё настроение, – я всё объясню…
– Да уж потрудитесь, – сложил руки на груди и приготовился выслушивать.
– Понимаете… тут такое дело… – она нервно теребила кудрявую шевелюру и глупо улыбалась. – Короче… у меня телефон, гад такой, глючит последнее время… Сам звонит! Так вот, я видимо села, придавила его в кармане. Вот он и позвонил… Вам. Вы у меня в телефонной книге номером один записаны.
– Э, Светос, что за дела? Ты чего левого чувака первым ставишь?! А как же родной брат? – юноша, наконец, выступил из-за спины Светы и обижено надул губы.
– Так, Сава, не беси! – строго заявила Маресюк. – Братьев у меня много, а Елисей Петрович – он такой один.
– Польщён и тронут, – отозвался со всем ехидством, на какое только был способен. Я вообще в присутствии этой девчонки становился сам не свой. Что несказанно выводило из себя. – И всё-таки, что здесь произошло? Почему вы кричали и звали на помощь?
Маресюк тяжко вздохнула:
– Это всё помехи.
– Причём тут помехи? – не понял я.
– А притом, что из-за них вы не услышали весь разговор. Мы говорили о рингтонах.
Пышная девица и рыжий пацан активно закивали головами.
Маресюк торопливо представила их:
– Это мой брат, Савелий, – кивнула на юношу.
Тот протянул мне костлявую тонкопалую ладонь:
– Практически близнец.
– Угу, – буркнула Маресюк, – практически. А это – его девушка Вика.
Та улыбнулась мне, демонстрируя брекеты. М-да, и это меня она обозвала чудовищем? Ну-ну!
– Очень приятно, – холодно откомментировал услышанное. – Но я по-прежнему не понимаю, какое всё это имеет отношение к рингтонам и вашим крикам?
– Просто у Савы и Вики с рингтона всё началось и им же, как выяснилось, закончилось. Поставил не ту мелодию на телефон – вот и закончились отношения. Прощай любовь, завяли помидоры, калоши жмут и нам не по пути, – патетично продекламировала Света и совершенно невинным жестом прижала ладони к груди, захлопав ресничками.
– Всё это очень трогательно, – начинал закипать я, но внешне старался держаться холодно и надменно, – но зачем же вы тогда звали на помощь и кричали, что вас насилуют?
– Эх, – погрустнела Маресюк, – это мы просто обсуждали, пока ждали Вику, кто какие прикольные рингтоны слышал. Ну, я и вспомнила, что у одной сокурсницы айфон орёт дурным голосом: «Спасите! Помогите! Насилуют!» Представляете, прямо на парах!
Савелий и Вика прыснули со смеху, а вот мне было не до веселья.
– Великолепно! – всё-таки не сдержался и выпалил в сердцах. – То есть, из-за вашего глючного телефона и развлекушек я летел через полгорода! Бросил важный проект! Ну, Маресюк! Погодите мне!
Сжал кулаки до хруста. В жизни на женщину руки не поднял, и тому, кто это делал, мог навешать как следует. Но тут прям чесалось залепит подзатыльник. Чувствительный такой. Сохранять хладнокровие в таких обстоятельствах было всё труднее.
– Ооо… – её глаза и губы – такие манкие – приняли форму этой буквы. – Простите… Я не знала…
– Не знала она! – рыкнул, повернулся и зашагал к машине. По пути набирал Дольского – пусть снимает с меня это дурацкое кураторство. Мне нервы дороже.
Однако рыжее наваждение рвануло следом, бежала рядом, как собачонка, заглядывала в глаза:
– Елисей Петрович… Елисей Петрович… постойте… дайте сказать...
Резко затормозил, развернулся, и она, видимо не рассчитав скорость, врезалась в меня. Подхватил инстинктивно – благо, реакция из-за тренировок хорошая. Так мы и застыли: я и рыжая девочка с испуганным виноватым взглядом в моих объятиях. Щечки её раскраснелись. Губки приоткрылись… И я не устоял. Видимо, всё случившееся за день, серьёзно шатнуло мне психику. Поэтому наклонился и впился в её губы. Целовал так, словно от этого зависела моя жизнь. Хотя в какой-то мере так оно и было. Света отвечала мне с жаром. Вскинула свои тонкие изящные ручки, запустила пальчики в волосы и утащила меня из реальности в сладкое маревное небытие.