– Ещё пока ничего, но собираюсь воспитывать, – холодно сказал он и вытащил из шлеек ремень…
Стукнул им пару раз по ладони и направился ко мне.
Тут-то я заорала и проснулась…
Прямо посреди, да чтоб её, последней перед экзаменом пары по праву. Которое, конечно же, по закону подлости, ведёт тигрица Одинцова...
Она приспустила очки, выразительно посмотрела на меня и произнесла:
– Впечатляюще, Маресюк. Надеюсь, так же уверенно и громко будете отвечать на экзамене.
Вот и погадала на судьбу, блин...
ЕЛИСЕЙ
Они просчитались.
Думали, я сейчас возревную, начну устраивать сцены, бороться и добиваться. А вот нет, милые дамы, не будет по-вашему. Все – взрослые люди, своя голова на плечах. А думать за других, советовать и увещевать – себе дороже: можешь быть послан в пешее эротическое путешествие.
Что, собственно, и случилось со мной, когда я попытался вразумить друга Колю.
Он лишь вскинул брови и сказал:
– Завидуй молча. Ты сам порвал с ней.
– Да я же о тебе забочусь, – хлопнул друга по пухлому плечу, – она же тебе сердце вырвет и растопчет его своей прелестной ножкой.
– Для того, чтобы заботиться, у меня есть мама, – фыркнул Колян, – а с остальным разберусь сам. Чай, немаленький.
Ну что ж, коли так – я умываю руки. На том и порешил да нырнул с головой в работу. Сроки горели, как всегда «срочно! вчера!», Борисыч браковал одну версию за другой. Всё ему не хватало полёта и страсти, чтоб их и его вместе с ними.
Потому что страсть изматывала. Она не глушилась трудоголизмом, не выбивалась прослушиванием научных подкастов, не переключалась изнуряющими тренировками. Она затаивалась и ждала. Ждала, когда я отвлекусь или просто закрою глаза. Чтобы наброситься и терзать-терзать-терзать сладостными видениями… Превращая ночи в жаркий похотливый кошмар, затмевая дни вуалью наваждения…
Я клял себя последними словами за тот поцелуй. Он оказался наркотиком, подсаживающим с первой же дозы. Хотелось ещё и ещё. Ломка была невыносимой.
Зина и тётушка не лезли ко мне, когда я всё-таки приползал домой (а по иному моё возвращение после трудового дня, продолженного в спортзале и додзё, назвать нельзя). Они шарахались от моего рычания – хорошо помнили тот разговор, когда мне пришлось отпустить Маресюк и рвануть назад по Зининому звонку. И сказала ведь она тогда совсем немного, только лишь: «Серафиме Тимофеевне плохо. Наверное, сердце…»
Тётя часто манипулировала своим слабым здоровьем, как чуть что – хватаясь за грудь и начиная задыхаться. Вот только проверять – очередная ли это игра или ей подурнело на самом деле и может закончиться фатально – я не собирался. Поэтому и помчался назад, прекрасно осознавая, что Маресюк, в том состоянии, в каком я её оставил – обязательно нарвётся на… приключения для своей прелестной попки. Ну что ж – поделом! Кажется, ей нужно получить пару-тройку затрещин от жизни, чтобы в рыжей головушке, наконец, стали роиться и здравые мысли. Так уговаривал себя, пока ехал назад. Помогало, если честно, хреново. Потому что упрямо скреблась мысль: «А как ты ей потом в глаза смотреть будешь, если с ней что-то случиться?»
У дверей дома меня встречал Вениамин. Он у меня тот ещё сексист, и женское общество угнетает его. Поэтому, в моё отсутствие, он старается проводить как можно меньше времени дома.
– Понимаю, брат, – сказал, наклонившись и потрепав по загривку. – Они у меня самого – вот здесь. – Провёл рукой по шее. Кот смотрел так, будто поддерживает и согласен. Иногда мне иррационально кажется, что Вениамин – такое же разумное и мыслящее существо, как и люди. Хотя, если вспомнить одну его рыжую коллегу из двуногих, то, пожалуй, даже более мыслящее.
Пустил кота в подъезд, пошёл за ним по лестнице. У двери в квартиру Венька притормозил и нервно забил хвостом, словно спрашивая: «Ты, правда, туда хочешь? Там же сегодня – полный ретроградный Меркурий»
Хмыкнул:
– А что делать, брат? Там – моя семья. А мы, люди, в отличие от вас, котов, семью не выбираем. А ретроградный Меркурий – всего лишь оптическая иллюзия. Так-то, котище. Идём.
Впустил его в квартиру – кот сразу же рванул в сторону моей комнаты. Похоже, моих взглядов по поводу оптических иллюзий он не разделял и предпочитал переждать сие необычное астрономическое явление в более безопасном для кошачьей психики месте.
Хмыкнул, проводив почти завистливым взглядом рыжий хвост, скрывшийся за приоткрытой дверью, и шагнул сам в дымную обитель Домов и Арканов.
Тётушка полулежала на кушетке, где обычно помещались её клиенты, с полотенцем на лбу. Дымились курительные палочки, наполняя комнату тяжёлым удушливым запахом. Со стен и шкафов таращились всякие эзотерические создания – статуэтки Будды, африканские маски, куклы Вудду с понатыканным в них иголками. Короче, доморощенная магия на любой вкус и цвет.