Рядом с тётей со скорбным видом сидела Зиночка и держала её за руку.
Странные у некоторых представления о лечении болезней сердца. Ну ладно.
– Тёть Сима, – позвал тихо.
– Подойди, – скорбно, умирающим голосом проговорила эта манипуляторша, и когда я приблизился, попросила: – Присядь.
Зиночка услужливо уступила мне место, не забыв при этом подняться так, чтобы халатик будто ненароком распахнулся, демонстрируя ножки и даже край белья. Но мне было сейчас не до эротических фантазий некоторых озабоченных особ – у меня тут тётя умирала.
Поэтому я лишь фыркнул в ответ на Зинины потуги меня соблазнить и переключился на тётю – взял руку, пощупал пульс. Он и впрямь вялый, еле слышный.
– Тёть Сима, может, скорую? – спросил по-настоящему испугавшись. – У тебя руки, как у мертвеца.
Наклонился, приложил её узкую, пропахшую восточными благовониями ладонь к щеке. Тётя слабо улыбнулась.
– Не надо, Елисеюшка. Это всё – ретроградный Меркурий. Нужно просто переждать, и тогда Вселенная снова пошлёт тебе свою благодать.
Раньше бы я взъярился на всю эту антинаучную чушь, но сейчас – не стал спорить. Хорошо, пусть будет так. Лишь бы не умирала.
– Та девушка… – она слабо махнула в сторону прихожей, – ты догнал её?..
– Догнал и отпустил, – признался честно.
– Зачем? – тётя неожиданно взбодрилась, высвободила руку и даже села, грозно воззрившись на меня. – Она же – твоя судьба. Я сегодня делала расклад. Всё сходится. Таро не врут. К тому же, её привёл Вениамин! Это знак, понимаешь, Елисеюшка, знак!
Закатил глаза: что и следовало доказать. И главное – куда девались все симптомы! Правда, остались другие, не менее опасные, но, увы, куда более трудноизлечимые.
– Поэтому вы с Зиной решили её напоить и внушить ей эту дичь про Колю? – посмотрел в упор на родственницу.
Тётя поправила тюрбан, скорбно вздохнула и произнесла:
– Не совсем так. Часть инициативы Зина взяла на себя. Я лишь поддержала – тебе полезно поревновать.
Зла на этих заговорщиц не хватает!
Встал, направился к двери, на пороге остановился и сказал:
– А о Коле вы, значит, не подумали. Что он может реально рвануть на это рыжее пламя и сгореть? Что она разобьёт ему сердце?
Тётя фыркнула, как кошка, нахлебавшаяся воды:
– Тебе надо думать о себе, Елисеюшка. – Она развела ладони в стороны. Накрашенные чёрным лаком ногти зловеще взблёскивали в полумраке. – А твой друг – это допустимая жертва.
Такие рассуждения бесили. Поэтому сжал кулаки и поскорее выскочил прочь из этой обители маразма. Они себя богами возомнили! Судьбами решили поиграть!
Зиночка тоже попала под горячую руку. С ней уже не тетешкался.
– Вы что себе позволяете, Зина?! – выпалил, нависая над ней.
Она показушно захлопала своими искусственно удлинёнными ресницами.
– Эта девушка не для вас, Елисей Петрович. Я о вас забочусь.
– Не ври! – рыкнул, как только умел грозно. – О себе. Только я тебе никогда ничего не обещал, если ты вдруг забыла. Между нами просто секс, да и то в такой подаче мне и он не нужен. Не лезь в мою жизнь. Добром это не кончится.
– Угрожаете? – сощурилась она.
– Предупреждаю, – отрезал я и ушёл в свою комнату, где меня ждал Вениамин. На его выразительной морде было размашисто написано: «Как я тебя понимаю, брат! Одно слово – бабы!» И я не мог с ним не согласиться.
Но и это я бы пережил, если бы не друг Колька. То фотками из кафе похвастается, где они со Светой перекусывали после кино и ему удалось завладеть её стаканчиком…
– Это же непрямой поцелуй!
То рассказами всех донимает, какой у них накануне был романтический вечер и что дело идёт к сладенькому… И при этом выразительно так на меня смотрит…
Сегодня я не выдержал – Коля был особенно назойлив и красноречив. Сослался на головную боль – а башка болела постоянно от недосыпа и, полагаю, недотра… ну, в общем, от отсутствия физической близости с женщиной. Хотя, вроде бы, не эта голова должна от такого болеть…
Я стал раздражительным и злым, что не нравилось самому и моему сэнсею из додзё в частности.
Собрал свои вещи, вдел в уши наушники, выбрал Вагнера «Реквием по мечте» – отлично ложилось под настроение – и, буркнув, что буду работать дома, выскочил прочь из офиса, где безраздельно царил Коля со своими слащавыми рассказами…