- Ладно, бери. Только не вздумай дернуть на ней в школу. Верни на место…
- Целой и невредимой. Заметано! - клятвенно обещаю и тут же делаю ноги, пока брат не передумал.
Выйдя через внутреннюю дверь в гараж на шесть машин, сажусь в Матвеевскую англичанку и, заведя мотор, удовлетворенно откидываюсь на спинку сиденья.
Набираю номер лучшего друга - из тех, что сейчас не в заточении в крепости без страха и упрека.
- Рус, вы где сегодня зависаете? У меня образовалась свободная ночь. Минут через сорок буду.
- Ты на вертолете? - усмехается брат не по крови, но по духу, назвав адрес.
- На чем еще? Закажи мне как обычно.
Вырулив на трассу, сходу набираю максимальную для тачки-хищника скорость - я обещал приехать быстро.
Расстояние от поселка до города преодолеваю в рекордный для себя срок и к клубу подъезжаю в обозначенное время. Останавливаюсь у входа и выхожу, улыбаясь в предвкушении веселья и расслабона после тяжелой учебной недели. Правда, в "Тринити" легких и не бывает, нас готовят сразу по всем программам, к поступлению во все топовые колледжи - и американские, и британские, и наши. Поэтому при выпуске мы сдаем и ЕГЭ, и SAT, и A-level, и кучу языковых экзаменов. А добавьте к этому разные творческие и прочие занятия, направленные на развитие и совершенствование личности, коими нас пичкают в добровольно-принудительном порядке, и картинка о нагрузке в элитном пыточном интернате будет почти полной.
Перебросив ключи от тачки парковщику, вхожу в раздвижные двери. Навстречу мне выходят двое, и я автоматически шагаю в сторону, чтобы пропустить их, но вдруг слышу негромкое:
- Это он? Точно?
Поднимаю голову - посмотреть, о ком речь, что за знаменитость снизошла до нас сегодня, но утыкаюсь взглядом в подбородок с легкой щетиной. Не успеваю ни удивиться, ни спросить, фигли он так близко, как чувствую, что кто-то хватает меня за правый локоть. Крепко и жестко.
- Что за дела? Вы кто? - поворачиваюсь к распустившему руки.
- Сейчас узнаешь, - обещает первый и, арестовав второй мой локоть, эти двое тащат меня обратно на улицу.
Временно контуженный происходящим беспределом, я даже не сопротивляюсь.
- Передумали? - завидев меня, спрашивает парковщик, только собиравшийся садиться в тачку.
- Это его машина? - спрашивает левый конвоир, правый еще ни разу не подал голоса.
- Д-да, - в голосе паркинг-боя слышится непонимание, и это будто отрезвляет меня.
Пытаюсь вырваться, но хватка у них железная.
- Че происходит? - воздействую словом.
- Давай ключи, - не обращая на меня внимания, командует правый и поднимает руку, чтобы поймать брелок. - Сдернул отсюда.
- Скажи Русу... - прошу я убегающего парня, но этот коротким ударом в живот затыкает меня и заталкивает на заднее сиденье "Ягуара".
Залезает следом, а второй садится за руль.
- Чуваки, это не смешно. Что за рекетирские замашки, отжившие еще в девяностых? Это двадцать двадцатые, алё!
Вырываю руку из захвата. Теперь я вижу лицо того, что рядом, целиком, а не только по-пижонски небритый профиль, и оно кажется мне знакомым.
- И в двадцать двадцатых принято бить морду тому, кто обидел сестру, - поворачивается ко мне тот, что за рулем, явно, более болтливый.
Я смотрю на него, перевожу взгляд на соседа - да они же одинаковые!
Разные стрижки, разная степень небритости, разный уровень суровости во взгляде, но одно лицо на двоих.
Рыжие. Злые. Разумовские.
Ой-ё... Попал я конкретно.
До меня доходили слухи, что близнецы грозились размазать меня за то, что имел намерение развлечься с Разумовской-младшей, но слухи так слухами и оставались. Реализовать угрозы братья не спешили, никто за мной не гонялся, да я и не прятался.
И вот приветик...
Но, на самом деле, мне не страшно. Куда бы они меня ни везли, уверен, дальше обещанного мордобития близнецы - кстати, выпускники моей же школы, поэтому и лица их знакомы, хоть мы и не пересекались - не зайдут. И я надеюсь им достойно ответить. Ну, попытаться хотя бы... Все же против двоих, и хлюпиками они отнюдь не выглядят.