Люся пообещала, и я вернулась домой.
Улыбки никуда не делись. То ли меня рады видеть, то ли по жизни такие. Или довольны друг дружкой?
Жидкость в стаканах уменьшилась наполовину. Бухают что ли? Подняла один и принюхалась.
- Это гранатовый сок, Валерочка привёз из Москвы, - застрекотала тётка.
- Налить тебе, - тут же услужливо предложил жених.
Гранатовый сок я люблю и запах неплохой. Махнула отрицательно рукой и залпом осушила сначала один стакан, а потом второй.
- Спасибо, - я вытерла тыльной стороной ладони губы и пошлёпала тапками в сторону комнаты, провожаемая ошарашенными взглядами.
- Ева, - донёсся голос комсомольского вожака за спиной, - а может мы, пойдем, погуляем?
Погуляет он, герой-любовник. Хоть раз представлял себе, что должна чувствовать девушка в критические дни в 77 году? Как девочки на физкультуру ходят с таким ватником? А ещё и рези периодически не слабо хватают.
Даже не оглянулась. Добралась до дивана и прямо в халате залезла под простыню.
Жених явился минут через двадцать. И о чём шушукался столько времени. Вошёл и аккуратно прикрыл дверь, чем заставил меня напрячься. Вот же, тело Бурундуковой пытается доминировать? Синицына это как-то легко переживёт. Если бы не губа, то вполне симпатичный мальчик. Глаза что ли закрыть когда полезет целоваться?
Полез, сразу, без прелюдий. Вот только это не поцелуй, совсем не поцелуй. Что-то невразумительное и Еве это нравилось?
Решила не накалять страсти, а то перепугается ещё, ни дай Бог, откуда у скромной девочки такие познания, а он мне живой был нужен.
Оторвался и задышал как паровоз, ещё и дыхание задерживал, полный абзац.
- Сядь в кресло – я указала пальчиком, - у меня к тебе разговор. Серьёзный.
Валера нахмурился, но пересел.
Несколько минут прикидывала, как лучше объяснить обстановку в классе и желание очкастой мымры мне насолить. С Люсиной мамой не обсудила свой английский. У неё, наверняка, тоже вопросы появятся. С французским ещё веселее. Если с инглышом всё более или менее понятно, то куда выветрился язык лягушатников из головы Евы – просто мистика.
- Так может, прогуляемся? – перебил мои мысли Валера, - в кафешке посидим. Мороженое слопаем. Ещё мне нужно навестить кое-кого. Да ты их знаешь. Мы с тобой были у них пару раз в гостях.
Вот же неймётся вытащить меня на улицу. Была бы не против, но в резиновых бикини? Сомнительное удовольствие. И как ему объяснить? Для Евы он, вроде, не посторонний человек, но даже мне не приходит ничего в голову. Решила проверить, может быть, это Люся такая тормознутая. Сказала о критических днях.
Валера расхохотался.
- Да ладно, Ева! У кого критических дней не бывает? Я на них сидел всю дорогу, пока тебя не увидел. Вот только тогда успокоился.
Мать же твою, мальчик с критическими днями. И когда эта фраза стала обозначать реально женские дни? И как объяснить деликатно комсомольскому вожаку, что его критические дни не имеют ничего общего с моими. А он вообще знает про это? Как мучаются девчонки несколько дней каждый месяц. Вот же. Нужно было у Люси спросить, как их сейчас называют. Должно же быть какое-то подпольное прозвище.
Валера, вероятно, решил, что моё молчание можно расценить как раздумывание и пошёл в новую атаку:
- Давай сходим. Евгения Альбертовна будет рада тебя увидеть после трагедии. Отец сказал, что она сидит целыми днями дома и смотрит в одну точку. Очень тяжело ей. Оживает только тогда, когда видит знакомые лица. А ты ей понравилась. Она, последний раз, когда я зашёл к ней перед отъездом, очень ругала меня, что я тебя с собой не захватил.
Приехали. Ещё какая-то Евгения Альбертовна, про которую я ничего не знаю. И главное – знает ли её Люся. Судя по разговору – нет. Это знакомые Валеры. Отбрыкаться не успела.
- Пойдём, - снова попросил он, - ты ведь с Анниной, всё же подружками были. Неудобно как-то. Я был в отъезде, ты в больнице, а сегодня как раз девять дней. Папа сказал, что Юрий Фёдорович сказал к семи подходить.
Ещё непонятно что, но в голове внезапно забрезжило.
- Анниной? – переспросила я, - а что с ней случилось? Я не слышала.
- Я сам толком не знаю. Я ведь домой только на минуту заскочил и сразу к тебе. Отец сказал, что убили. Пацаны случайно наткнулись на неё в старой усадьбе на озере, а то могли долго не найти.
На озере? Кишинёв был криминальным городом, в котором убивали девушек пачками? Я даже приподнялась на диване пытаясь скрыть волнение.
- А как её фамилия?
- Ты забыла? – удивился Валера, - сама же говорила, что она тёзка главной героини у Лермонтова.
Меня едва не снесло с дивана нахлынувшими эмоциями, а Валера превратился чуть ли не в красавца. С трудом удержалась, чтобы на радостях не стиснуть его в своих объятьях и не показать наглядно, как нужно целовать свою невесту.