Убедить меня пойти на девять дней у Валеры всё равно не удалось. И дело было вовсе не в критических днях, хотя и это сыграло свою роль. Самое главное я узнала. День и место.
Пришлось, конечно, ненавязчиво расспросить об усадьбе, но едва он стал рассказывать про особняк, который был подарен, «согласно Его Императорского Величества» какому-то французскому дворянину за заслуги перед отечеством, ещё в начале XIX века и объяснять о месте его расположения, я вспомнила. Проходили с мальчиком Петенькой, когда шли с кладбища, мимо двухэтажного строения обнесенного высокой каменной стеной.
Ну, а узнав все необходимые сведения, мне до боли в висках хотелось, чтобы Валера заткнулся и шёл по своим делам. И как можно быстрее. Еле дождалась этого момента. На прощание он меня снова обслюнявил (поцеловал в смысле) и пообещал прийти завтра.
А я сразу бросилась в комнату к карте. В какой-то момент мне показалось: что-то не так. То ли обложка не соответствовала образцу, отложенному в голове, то ли что ещё, но я решила на этом не зацикливаться. Прикрыла глаза, вспоминая, как требовалось сложить карту, Убедилась, что ничего не забыла и приступила. Получилась лодочка, делали такое на уроках труда в далёком детстве. Вынула из подушечки, висящей на стене иголку и ещё раз осмотрев творение своих рук, проткнула иголкой место на карте, где значился особняк и хищно улыбнулась.
- Попался, маньяк неврастеник!
Поковыряла иглой бумагу, расширяя отверстие, и развернула карту. Отметила жирными кружками при помощи карандаша все места, которые удалось продырявить и зависла.
Кишинёв, к слову сказать, богат водоёмами. На карте обнаружила 24 озера, несколько ручейков и когда-то, судя по описанию, могучую реку Бык. И в окрестностях города, в непосредственной близости, ещё два десятка озёр. Вот только ни одно отверстие, проделанное моей иголкой, не оказалось рядом ни с одним из них.
Решив, сделала что-то не так, развернула карту, снова сложила. Нет, я не ошиблась, но в тоже время в мои расчёты на каком-то моменте закралась чудовищная ошибка, и будущее место гибели Марии - Антуанетты осталось загадкой.
Поворочала извилинами и на ум пришла ещё одна подсказка, которой кичился маньяк на следствии. Все убийства происходили на углах двух равнобедренных треугольников. Представила их масштабы исходя из карты и из трёх листов, вырванных из альбома для рисования, изготовила один, более или менее соответствующий. Нижний правый угол одного треугольника, должен был упираться в особняк, где нашли Нину Арбенину, а два других указывать места, где обнаружили первых двух жертв душителя. Увы, хоть на плане и были два озера подходящие, но они лежали в стороне, и как я не пыталась изменить размеры треугольника, приблизиться к водоёмам не удалось.
С правой стороной карты совсем была беда. Мою конструкцию просто не к чему было закрепить, чтобы она симметрично упиралась углами в озёра, ну или хоть приблизительно.
За этим занятием меня и застала мама Евы.
Пристроилась рядышком на диван и с удивлением уставилась на мои манипуляции. Предвосхищая её вопрос, сказала:
- По географии дали задание на лето, топографию города изучить. Я и подумала, каждый день буду час посвящать этому занятию, и к первому сентября от зубов будет отскакивать.
- Умничка моя, - и тётка ласково приобняла меня за плечи.
Ага, умничка, буркнула я, - в воскресенье помнится козой драной была.
Прасковья Дмитриевна приблизилась ближе и поцеловала меня в щёку.
- Ева, - и в голосе появились извиняющиеся нотки, - прости меня. Ты же знаешь, я совсем не пью. (Она совсем не пьёт? Шутит так? Видела я эту непьющую). Не знаю, что накатило. С тобой неприятности, на работе, с Ильёй. (А с майором, что не так? Они же из постели не выбирались сутки. Кстати, а где он? Как в понедельник на работу ушёл, так его и не видела). Вот и выпила, всего-то 100 грамм. Я ведь даже на свадьбе у Кудряшёвых вино только пригубляла, весь вечер просидела с одной рюмкой. Это у меня ещё с юности. Пьянею от детской дозы. А с другой стороны, - она рассмеялась, - не было бы так, с твоим отцом могла не познакомиться. Пожалел он выпившую девушку и пошёл меня провожать, чтобы я в дурную историю не попала. А потом всю жизнь вспоминал, как мы пешком через весь город шли. Меня в трамвае сразу тошнить начинало. Каблук себе сломала на босоножках и шла босиком. Говорил, что в такую, слегка пьяненькую, в тот вечер и влюбился, - и мама Евы мечтательно уставилась на оленей.
Неожиданно. Я вдруг про себя впервые подумала об этой тётке – как о маме. Даже тёплые чувства вспыхнули где-то внутри. И вовсе она беззлобная, это я такая сволочь циничная. Приволокла из XXI века всё самое хреновое. Да ещё и совпало, и у меня не самый лучший день был в воскресенье и у нее, судя по всему не самый счастливый. А я в тот момент только о себе и думала, что в принципе делала всю свою сознательную жизнь, за исключением периода, когда рядом был Алан.