Так ещё они втроём припечатали меня своими взглядами к стене как гвоздями.
- Моя мама учит, - внезапно пискнула Люся.
- Мария Александровна? – заинтересовался Пал Палыч, а Ольга Павловна превратившись в каменную статую, поджала губы, ещё сильнее увеличив подбородок.
- Да, - подтвердила Люся, хотя, что там подтверждать, раз директору она знакома, да и Тамара Афанасьевна приняла растерянный вид.
Вот только как мне реагировать на неожиданную помощь? Пнуть Люсю незаметно в бок и сказать: «Браво, Киса».
- И давно? – спросила классная.
- Почти два года, - ответила я быстро, чтобы подружка не ляпнула, что не в тему.
- Ну, тогда чего проще, - внезапно повеселел Пал Палыч, - давайте проверим её на профпригодность. Ольга Павловна, подготовьте назавтра несколько текстов и устных упражнений. Тогда и будем решать, что делать дальше.
- Но позвольте, - взвизгнула мымра, - я считаю этот вопрос невозможно решить вот так, парочкой текстов. Ученики, чтобы достигнуть знаний, пять лет обучались. Я думаю нужно поставить вопрос на совет комсомольской дружины.
Мне отчаянно захотелось ударить старую кошёлку чем-нибудь тяжёлым. Вот причём здесь какая-то комсомольская дружина? В СССР что, шагу нельзя было без комсомола сделать?
Спас мымру от расплаты опять Пал Палыч.
- Ольга Павловна, вы что, хотите создать пример для подражания? Чтобы ученики начали бегать из одной группы в другую, потому что не хотят изучать, как там, язык лягушатников? Почему, кстати, лягушатников? Это как-то связано с бассейном?
- С бассейном? – переспросила я. Какая связь? Но, - может и с бассейном, - подумав, согласилась, - если там разводят лягушек.
Они втроём опять припёрли своими зенками меня к стене, а потом и Люся стала помогать. В СССР французов не называли лягушатниками? Не знали, что те предпочитали есть на обед?
- Потому, что они лягушек едят и тому подобное, - сказала и обвела всех взглядом.
Точно не знали. Аж вспучились дружно.
- Какой бред, - заявила мымра, - и Павел Павлович. Я всё-таки требую: созвать педсовет и поставить вопрос о недостойном поведении Бурундуковой на комсомольской дружине. Зачем, скажите на милость, советский комсомолец изучает ещё один иностранный язык? Я бы ещё и заявила куда следует.
Вот же карга. Как зачем? Через 15 лет СССР квакнет в болото. Ей, понятно, к тому времени место на кладбище нужно будет подыскивать. Чтобы и солнышко светило и тень от деревьев падала, а мне только 30 стукнет. Но про это точно говорить не нужно. Да и думать в таком обществе об этом опасно, а вдруг что вслух ляпну? Поэтому покрутила в голове извилины в поисках чего-нибудь патриотического. Нашла нечто подходящее.
- Как зачем? Язык идеологического врага нужно знать. Вдруг война и я радистка Кэт. Сразу спалюсь и что? Где мне Штирлица искать?
Глаза моих оппонентов сделались ещё больше.
- Какая война, Бурундуковая? Что ты мелешь?
Вот интересно, кто-нибудь заткнёт мымре рот, чтобы вонь не разводила. Орёт, да ещё и при глубокой убежденности в собственной моральной правоте.
Или история с русским разведчиком ещё не вышла на экраны? Да нет, недавно в интернете читала, что легендарному фильму 50 лет. А это, включив калькулятор, сразу определила, он уже лет пять, как будоражит умы советского пролетариата.
У Пал Палыча в глазах появилось нечто вроде теории управляемого хаоса, которое мгновенно накрылось практикой абсурда и с полным отсутствием каких-либо конструктивных задач.
Одну всё-таки выудил. Встал из-за стола и, подойдя к шкафу с книгами, протянул мне небольшой томик.
- Открой где-нибудь в середине и читай. На английском.
Я глянула на обложку. Ну, надо же, третий том – «Война и Мир».
Мы, кажется в последнем классе его проходили. Однако – тест. Все ученики в советское время так могли? Открыл книжку и сразу читаешь с переводом? Но вероятно да, иначе бы мне такой экзамен не устроили.
Не знаю как для Бурундуковой, а для Синицыной раз плюнуть. Разделила пальцем приблизительно на две равные части, пробежала глазами по тексту. Читала в прошлом году, чтобы убедиться, для школы – это неправильное произведение. Тем более по меркам 2022 года оно попадает под 18+. Но всё с тем же, тупым упорством заставляют несовершеннолетнюю молодёжь изучать это произведение. Его многие и в сорок лет понять не могут.
Зачитала полстраницы, на мой взгляд, слишком бегло. Но за два года, в принципе, такое вполне возможно. Глянула на Пал Палыча.
- Видите, - опять взъелась очкастая, - сколько ошибок. Я ведь говорила.