Вероятно, нервное состояние, плюс сейчас помахала ногой, напряглась, вот и спровоцировало. Я грубо выругалась, бедная Люся даже шарахнулась в сторону, как испуганная лошадь. Мы едва дотопали до дверей школы, как меня скрутило новым приступом и я, опустившись на ступеньки, скрючилась. Мир стал расплываться, а голова раскалываться.
- Синицына, - отчётливо прозвучал в голове голос Пантелеймоновича, - ты что расселась, ну-ка марш на брусья.
В глазах сверкнула яркая вспышка и вместо пропахшего порохом спортзала, в нос ударила удушливая сладость лака для волос.
- Ева, - голос Люси вернул меня в действительность. Рядом разглядела ещё одну дамочку, лет двадцати, в белом халате.
Они вдвоём помогли мне подняться, но я уже пришла в себя и боль временно затихарилась. Даже удалось навести резкость.
Девушка в халате что-то спросила.
- Нормально, у меня всегда так в первый момент.
- Сама до медпункта дойдёшь?
Я кивнула. А куда денусь с подводной лодки? Поковыляла. Пока дошла до медпункта, боль совсем отпустила. А если организм Евы похож на мой, то таких резких и сильных спазмов уже не будет. Медсестра протянула мне две таблетки но-шпы и стакан с водой, который я выпила почти залпом.
- Посиди, я сейчас приготовлю.
Что девчонка в белом халате собиралась приготовить, я не поняла. Казалось бы, чего проще: дай тампон, и я уйду, но нет, что-то приготовит.
Прошло наверное минут пять, пока она вернулась из соседней комнаты и протянула мне…нечто. Даже подумала, что у меня с глазами что-то произошло. Прямоугольный пакет размером с хорошую ладонь.
Я, наклонившись вперёд, тихо спросила:
- Что это?
- Вата, - с каким-то удивлением сказала медсестра, - вата, завёрнутая в марлю.
- Что? – я посмотрела ей в глаза, - какая вата? Какая вата?! Может, вы мне ещё зелёнкой помажете?!
У меня на шее пионерский галстук, который давит и душит. Вокруг серые пятиэтажки, запах варёной колбасы. Кто-то громко кричит: Зарница». Люди с плакатами обступают вокруг. Лица незнакомые, но до боли родные. Кто-то тянет за рукав, и я порывисто оборачиваюсь. Бабушка? «Ева, купи хлеба». «Но я не Ева, бабушка, я – Оля». Но Оля – это не я.
Бабушка растворяется, а вокруг снова люди с плакатами. Обступают со всех сторон, приближаются. Я, бегу спотыкаясь о трещины асфальта мимо киоска облепленного газетами «Правдой» и «Известиями». В голове звучит навязчивая мелодия: «Взвейтесь кострами синие ночи…»
Кто-то схватил меня за плечи и требует, чтобы я пела гимн. Лицо Ленина с портрета в школьном коридоре хмурит брови.
Сзади чей-то знакомый голос и резкий запах шипра.
«Пантелеймонович?» - ещё не веря в это, оборачиваюсь.
«Синицина, тебе партия доверила важное задание: спасти СССР» - шеф смотрит с грозным видом.
На пиджаке значок – ударник Коммунистического труда, в руках красное знамя.
В коридор врываются тени, сливающиеся в бесформенную массу. Кто-то громко орёт: “Партия требует справедливости!”
Я вздрагиваю, резко отбрасываю голову назад, чтобы мне какой-то крикун не заехал в лицо черенком от флага, которым он размахивает как помелом.
“Тихо!” – рявкает шеф, но его голос тонет в какофонии лозунгов и топанья. Внутри меня поднимается волна отчаяния. Спасти СССР? С этими-то? Да они сами его сейчас разнесут! Задание абсурдное, как и весь этот театр абсурда вокруг.
Шеф поправляет очки, впивающиеся в переносицу. “Товарищ Синицина, у вас ответственная командировка, ваша задача – найти и нейтрализовать источник дестабилизации! Внедритесь в ряды протестующих, выявите зачинщиков!” Он тычет в меня плакатом. На его лице застыла гримаса фанатичной решимости. “И помните, от вас зависит судьба Родины!”
Врезаюсь затылком во что-то твёрдое и чувствую, как холодный пот струится по спине. Открываю глаза и снова жмурюсь. Что это? Цветы? Я что – сдохла? Снова открываю, но теперь узкую щёлку.
Три жиденькие гвоздички мотаются из стороны в сторону, в полуметре от лица. А за ними чья-то красная рожа. Но, слава Богу, в этот раз никаких лозунгов. Ковёр с уже знакомыми оленями. Шкаф Бурундуковой. И кто тогда этот индеец, который прячется за веником?
- Привет Ева, я приехал и так рад, что у тебя всё в порядке.
У меня всё в порядке? Кто сказал, что у меня всё в порядке? Прерывая мысли, появляется жуткий дискомфорт между ног. Под простынёй голое тело до пояса, ниже резиновые бикини, которые крепко удерживают матрац.
Пантелеймонович, сука, Я тебе эту командировку вместе с плакатами, флагами и лозунгами в жопу затолкаю. И этой прокладкой заткну всё, как пыжом, чтобы ты сам проникся идеалами революции. Вот только дай моим ручкам дотянуться до твоего горла.