- Ну, тогда вот что девочки, - прервал мои размышления сержант, - вам придётся проехать с нами. Запишем ваши показания и вызовем родителей. Пусть заберут вас, чтобы по дороге никто на вас больше не напал.
- Отобьёмся, - попыталась откреститься я от сомнительной поездки, сами дойдём домой. В конце концов, ничего особенно не произошло. Вижу, они осознали весь грех своего падения.
- Не морочь голову, - заявил сержант. Давай, выбирайся из клетки и пошли на выход.
Я пожала плечами.
- Ради Бога, куда угодно.
Мент с подозрением покосился на меня, подождал, пока я выберусь через калитку, пропустил вперёд и зашагал сзади.
Не бегать же мне на шпильках по кладбищу от этой дылды, почти на голову выше меня. И что мне сделают? Пальчиком помашут? Ай-яй-яй сделают? В прошлой жизни привыкла, не стоит и отвыкать.
Почти на выходе увидела большую табличку:
«Армяно-католическое кладбище».
И причём здесь поляки? Может и склеп был армянским?
За воротами стояла «скорая» и девушка в белом халате хлопотала над Семёном. Что-то совала ему под нос, а водитель «скорой» ручным насосом пытался накачать спущенное колесо и, судя по всему, у него это не очень получалось. Рядом с Семёном стоял ещё один сержант и что-то строчил у себя в открытой папке.
Протокол лепит, а вот дуля вам. Я такой протокол тюркну, мало не покажется. Вот только пусть наврёт с три короба, и посмотрим, у кого соображалка лучше работает. Я таких умников ещё вчера на завтрак жрала.
- Здесь постойте, - сказал наш конвоир и, отозвав напарника в сторону, о чём-то принялся с ним шептаться.
- Ева, - зашептала Люся, когда мы остались наедине, - что теперь будет? Ты ему и вправду палец сломала?
- Не говори ерунду, - махнула я рукой, - только вывихнула. Вон, видишь, ему уже вправили, весь белый сидит, баюкает свою руку. Обезболивающий сделают, и пойдёт дальше рыть траншеи для покойников. Сейчас и второму царапину обработают, и ничего с ними не случится, если снова в бутылку не полезут.
- А почему он тебя мокрохвостой назвал?
- А потому что урод конченый, привиделось ему, что мы бандитизмом промышляем, венки на кладбище у мертвецов отнимаем и отвозим их в магазин ритуальных услуг.
- Зачем? – удивилась Люся.
- Бизнес у нас такой.
- Кто? – переспросила Люся.
- Не бери в голову, бери в рот, легче выплюнуть, - отмахнулась я, размышляя как вернуться к могиле Нины Арбениной.
- Что выплюнуть? - снова спросила подруга.
- Люся блин, непорочное дитя, помолчи две минуты, - я рукой показала, чтобы она захлопнула свою варежку.
Потому что воочию увидела небольшой видосик из прошлого. Пятиэтажный дом, угловой подъезд, квартиру на третьем этаже. Стены дома серые неприветливые, дверь окрашена в синий цвет, кто бы сомневался. За домом виднелся башенный кран, и велась стройка. Но это в 86 году, а сейчас там, скорее всего пустырь. И дверь может быть не синяя, а зелёная. Да и пятиэтажек в Кишинёве, как блох на собаке, выше пятого ни одного здания не видела, кроме больницы, в которой очухалась сегодня утром. Сегодня? Ну да сегодня. Длинный день у меня, всего-то двенадцать часов прошло после пробуждения, а событий на месяц хватит.
Фотография маньяка была показана на весь экран. Ему в 86 то ли 46, то ли 48. Это значит что сегодня ему, возможно, всего тридцать пять. Ещё молодой пацан. И что ему не хватало или, что случилось, почему он сдвиг по фазе заработал?
Словесный портрет могу составить, так как помнила его со слов ведущего и даже фоторобот. Вопрос, а в 77 году фоторобот уже составляли? Наверно составляли. Что-то такое по старым фильмам помнила.
Но в первую очередь глянуть на дату смерти Нины, на число.
Я оглянулась на ментов. Они уже сместились к пострадавшим и что-то на пару им втирали. Понадеялась, нечто правильное. Ну а зачем им лишние хлопоты? Доказывать, что две несовершеннолетние девчонки устроили засаду среди могилок на гробокопателей? Им точно это не нужно, а к тому же, сержант явно узнал мужика на фото.
- Люся, - я обернулась к подруге, - ты тут постой, а я кое-куда быстро сбегаю. Ладненько?
Не совсем ладненько. Девчонка двумя руками вцепилась мне в локоть.