Петя оглянулся, глянул на меня всё с тем же придурковатым видом.
- Что? – я тоже остановилась, - Представляешь, я совсем недобрая девочка, - и ткнула пальцем в сидящих на земле пацанов, - а они пытались меня разозлить. А меня не нужно злить. Понятно?
- Понятно, - согласился Петя.
- А раз понятно, - я забрала у него босоножки, - идём.
И чертыхнулась. Пластиковые набойки на шпильках стёрлись почти на треть. Вот же. Сунула Пете почти под нос.
- Не знаешь где металлические набить вместо этого дерьма?
Закивал.
И где? – спросила уже более дружелюбным тоном.
- Там где мы сегодня с тобой встретились. Напротив киоск – ремонт обуви. Через дорогу.
- Ага, - обрадовалась я, - до киоска доживут.
И отряхнув ступни, обулась. Поискала глазами подорожник, но здесь даже обычные лопухи не росли.
- Слушай, - сказал Петя, когда мы уже отшагали не меньше километра, сошли с дороги и топали сквозь берёзовую рощу, - а где ты так драться наблатыкалась? Дядьку вырубила, пацанов завалила и так быстро. Они и ойкнуть не успели.
- Борьбой занималась, - буркнула я в ответ. Хорошо, что чувак безграмотный, а увидел бы кто-то более или менее соображающий?
- А меня научишь?
Я даже остановилась от неожиданности.
- В городе что, секций нет?
- Почему нет, есть. Я хожу на вольную борьбу уже полгода, но пока только до партера добрались. А вот так, взмахом руки, я такого не видел.
- Ну и забудь, я не тренер, - попыталась отбрыкаться я, но мальчик Петя вцепился в меня клещами.
Пришлось пообещать, может после экзаменов, может позже, но пацан остался доволен. Такими темпами и в кино на последний ряд рискнёт пригласить.
Мы вышли прямо на пляж. С песочком, толпой загорающих и даже пивной ларёк имелся около которого толпились мужики.
Я сразу сориентировалась, увидев вдали автомобиль, тянущий за собой вагончики.
- Мне туда, - указала я направление.
- Я тебя провожу, - закивал тут же Петя.
- Ладно, но только до того места где мы встретились. Заодно набойки на шпильки набьют.
Петя тут же согласился.
Девица с огромным бюстом проводила нас взглядом, а я только сейчас разглядела название киоска: «Союз грампластинок». И стала понятно, почему у неё всё время музыка играет.
Напротив действительно находилась небольшая будка, рядом с которой сидел на маленьком стульчике здоровенный детина лет пятидесяти и что-то вколачивал в подошву ботинка.
Нужные набойки у него нашлись, но он содрал с меня за них – целый килограмм докторской колбасы. Полный абзац. Мне неделю назад такие же набойки обошлись ровно в треть. В Москве!
Простила его только по одной причине. Рядом стоял ещё один киоск с газетами, за стеклом которого я увидела то, что должна была купить ещё вчера. Карту города Кишинёва.
Около подъезда столкнулась с Люсей. Я, как раз пройдя по тропинке мимо орешников, вышла на асфальтированную дорогу, которая проходила вдоль дома и в этот момент Люся меня окликнула.
- Ты только с консультации? – удивлённо спросила девчонку.
В моей памяти это мероприятие проходило гораздо быстрее, а вспомнить, сколько дел я успела переделать, так прошло не меньше трёх часов, а то и больше.
- А, - отмахнулась Люся, - Кряжева Марина устроила комсомольское собрание. Обсуждали недостойное поведение Григорьева.
Надо же.
- А кто такая Кряжева? – поинтересовалась, потому как ни фамилия, ни имя ничего мне не сказали.
- Кряжева? А Марина комсорг класса и член совета комсомольской дружины.
Вот же, в школе ещё какой-то совет дружины имелся. И что это такое? Кто в него входит? Спросила, потому что в голове вертелся очень неправильный ответ: печенеги, половцы, русы. Это точно не отсюда. И вряд ли у них в планах борьба с рыцарями Тевтонского ордена.
- Нет, - Люся округлила глаза, - в совет дружины входят комсорг класса и наиболее дисциплинированные ученики. И занимаются повседневными делами пионеров. Принимают в комсомол. Помогают райотделу милиции с особо трудными подростками.
Как по бумажке прочитала. У них что, ещё и устав имеется, который нужно знать наизусть? Кринж.
- А я случайно туда не вхожу?
- Нет, ни я, ни ты. Гольдман Марина из нашего класса входит. Она председатель комсомольского совета отряда.
Включила извилины, которые при последних словах Люси, почему-то затихли. Из памяти ничего не выплыло. Тело Евы как всегда промолчало, а для меня это выглядело как полная чушь. Снова мелькнула в голове мысль: как буду из всего этого выбираться? Ну, хоть спасибо, Еву в энтузиасты не записали.
- А Григорьев, это кто? За что вы его так? – вспомнила ещё одну фамилию из рассказа Люси.