— Ронечка, да ты ж и не поела совсем!! — бабушка подкладывает мне ещё три оладушка на тарелку.
Ну, что, пусть лучше пузо проклятое треснет, чем добро пропадает?
Нет, глазами бы я и пять ещё слопала, но боюсь, что ртом и один не осилю…
Единственное, что радует — сколько бы я тех оладушек не съела, на фигуре моей это никак не отразится: как весила пятьдесят кг, так и буду.
— Всё не могу больше… — откидываюсь на спинку стула и мечтаю о катапульте — нажать бы сейчас кнопочку и сразу со стула на кровать… — А дедушка куда ушёл?
— Не поверишь, Ронь, дед твой неумный и правда, котёнка к ветеринару поволок…
Ой, вот смеяться с полным желудком как-то совсем…
Представляю, как Виктор Иванович удивится, что ему кота на предмет определения половой принадлежности принесли…
— Ну, если он нам с тобой не доверяет… — всё же тянусь к ещё одному оладушку. Что за зелье приворотное бабушка в них добавляет, что и не можешь, а съешь⁈
— О, а вот и он! Что-то быстро… И не один… Глянь-ка, Ронь, мужика какого-то ведёт…
— Ну, просто день находок какой-то сегодня… — бурчу себе под нос и, как беременная бегемотиха, поднимаюсь со стула…
Роня
— А ты заходи, чего у порога стоять… — слышу, как дедулечка зазывает кого-то в дом. Да, хотя почему — кого-то — видимо, того мужчину, про которого бабушка сказала…
Я-то пока из-за стола выбиралась, в окно никого увидеть не успела…
А всё оладушки бабушкины! И варенье! И сметана до кучи…
— Да неудобно как-то… — голос приятный такой, низкий…
— Неудобно штаны через голову одевать — башка в ширинку не пролазит! — парирует дедушка.
— Ну, ты-то знаешь, пробовал… — а это уже бабушка. — Проходите, пожалуйста… Я как раз оладушек напекла… И сметана есть… И варенье… Проголодались с дороги, наверное…
Да, бабушка у меня… Она всех сначала за накормит и только потом спросит, зачем пришли… Сколько уже говорила ей, что сейчас так нельзя, а она…
— Да я же… Я просто воду хотел купить… в бутылочке, а меня… — снова приятный мужской голос.
— А его Зинка наша нахер послала! — разъясняет дедушка.
— А Ваш муж… — пытается что-то объяснить мужчина, которого пока я не вижу, а только слышу.
— А мой решил, что нахер — это у нас… — тут же понимающе соглашается бабушка. — Но и хорошо, что не продала — в прошлом годе от Зинкиной водички в бутылочках у нас двое городских инженеров чуть не померли…
А, ясно… Теряю я всякий интерес к незнакомцу с приятным голосом… К Зинке, значит, за водичкой… Очередной городской выпивоха местной самогонки попробовать захотел… Можно подумать, у нас тут своих таких мало…
Ладно, пусть его бабушка поит-кормит, а мне с ним общаться ни к чему, пойду лучше прилягу на пару часов…
Но посуду, конечно, со стола убираю — не сажать же гостя за грязный стол…
Ещё бы и помыть нужно… Прохожу с грязными тарелками в кухню и только успеваю поставить их в раковину, как все заходят в комнату.
— О, а Ронька где? — тут же спрашивает дедуля.
— Да только что тут была… — растерянно так произносит бабушка.
— А у вас тут тоже Ронька есть…? — с явно слышимым испугом в голосе произносит городской выпивоха.
Что значит — тоже⁈
— А куда ж ей деться? — тут же отвечает дедуля. — У нас она…
— А в маг-газине…? — ой, вот, уже и по голосу понятно, что алкаш — заикается ни с того, ни с сего…
— Да Вы проводите, проходите… — суетится бабушка. — Что оладьи? У меня и щи сварены со щавелем и котлетки… А Роньку я сейчас позову…
— Да я всё же пойду, наверное, я же… — что-то голос у городского любителя «водички из бутылочки» совсем потух… Конечно, он же не за щами и котлетами к Зинке шёл, а здесь ему никто не нальёт — у бабушки «сухой закон» и с нарушителями в виде дедули она борется похлеще, чем наш местный участковый…
— Роня!!! — не слушает гостя бабуля. — Ты где там? Тут мужчина тобой интересуется!!
Мужчина… Нужен мне интерес от такого мужчины⁈ Тогда и Петьку не нужно поганой метлой уже третий год от себя гонять…
— Да я… Я только… — вон, и этот тоже двух слов связать не может…
Ладно, что я так и буду за занавеской на кухне прятаться?
— Да, бабуль… — выхожу в большую комнату, которая у бабушки с дедушкой и столовая, и гостинная и дедушкина спальня, когда «сухой закон» он всё же умудряется обойти…
— А это… Ронька? — слышу удивлённый возглас и перевожу взгляд на того, кто тут, не знакомясь, меня «Ронькой» называет.
А так и не скажешь, что алкаш…
Молодой мужчина, лет около тридцати, наверное. Плюс-минус пару лет в обе стороны… Высокий, широкоплечий такой… Темноволосый и глаза карие… Губы полные такие — в одну полоску сжал, словно боится чего…