Не знаю, откуда только силы взялись — только что как сонная муха еле двигалась, мечтая хоть куда-то прилечь и поспать, а тут…
Семёныч тоже не ожидал такого отпора и сначала вроде как опешил, а потом решил, видимо, что лучше ноги унести от греха подальше и потому начал активно так пятится назад, прикрывая ладонями свою проплешину.
Но я уже вошла в раж…
Нет, а что мне, ждать, когда он и правда, щупать меня начнёт⁈
— Ронька, отова такая, я тебя…!!! Я в полицию…!!! — верещит ультразвуком Семёныч и пятится к двери.
— Да хоть в ООН!! — продолжаю наступать, стебая его тряпкой, зажатой в левой руке и прыская ему в лицо жидкостью для мытья стёкол, которую держу в правой.
— Глаза щиплет…!!! — пытается увернуться этот плешивый козёл!!!
— Я тебе ещё ниже прысну, чтобы и там защипало!!! — наношу удары тряпкой куда придётся, потому что с левой руки бить неудобно.
— Ай!!! — вдруг по-бабьи взвизгивает Семёныч и сайгаком выскакивает за дверь.
И вроде бы враг повержен, но… Но я вылетаю следом и, не глядя, прыскаю из бутылки прямо… кому-то в лицо…
— Да твою же ж… невесту, Тим!!! — слышу зычный низкий голос…
Тимофей
— Да твою же ж невесту, Тим!!! — отец, конечно сейчас… Обтекает… А у Брониславы глаза…
— А я говорил — стервь, а не девка!!! — вякает откуда-то сбоку вроде бы тот самый мужик, которому в мой первый день в деревне Роня обещала яйца отстрелить.
— Я не в Вас целилась… — Бронислава пытается найти что-то в карманах передника. — Нет… Салфеток нет… Сейчас…
Но прежде, чем уйти бросает этому мужику:
— Семёныч, уйди от греха!!
— Да нормально всё! — приходит в себя отец. — Не ожидал просто…
Ронька быстро скрывается в магазине, но меньше, чем через минуту появляется с бутылкой воды и полотенцем.
— Промоем сейчас… — подаёт отцу полотенце, а сама начинает откручивать пробку от бутылки. — Отойдём только с крыльца…
И, повернувшись к тому мужику, рявкает так, что подпрыгиваем и мы с батей:
— Ты ещё здесь⁇!!
На месте Семёныча, типун мне на язык, я б уже бежал…
— Зато будет, что внукам рассказать… — отец промывает глаза водой, которую Роня понемногу выливает ему в ладони. — Тим, а ты что стоишь, помогай!
— Ронь, давай я… — хочу забрать у Брониславы бутылку, но она выскальзывает из рук…
Брызги в разные стороны фонтаном…
— Тимоха!! Ну, ёпрст… Прости, Ронечка… Ну, и как я теперь в мокрых штанах⁇ Скажут, обоссался мужик!
Да что ж такое-то со мной в этой деревне случается??? В городе человек человеком, а тут тридцать три несчастья…!
— И одежду запасную не брал! — бубнит отец, пытаясь оттереть светло-серые, почти белые брюки…
И я почему-то запасную одежду не взял…
— Штаны найдём… — укоризненно так смотрит на меня Бронислава. — А вы по работе приехали? — отводит глаза…
— Это во вторую очередь… — отец вытирает полотенцем лицо и руки. — В первую — к тебе… К вам… Поблагодарить хотели за гостеприимство… И…
— Пап, давай полотенце… — перебиваю отца, а то ведь скажет сейчас, что мы свататься приехали.
Не то, чтобы я против. Как раз, наоборот, только за. Но что, я сам не могу за себя всё сказать⁈
Вчера я думал, отец пошутил насчёт того, что поедет в Дуброво со мной, но утром он, словно и не заправлялся до полночи коньяком, вскочил чуть не в шесть часов и меня ещё разбудил…
— А эт… Магазин-то сегодня работать будет? — доносится сбоку.
— Семёныч, ты ещё здесь⁈ — тут же рявкает Роня. — Для тебя магазин закрыт!!!
— А что случилось? — спрашиваю переводя взгляд с Брониславы на мужика.
— Так эт… Я убедиться хотел… Пощупать только… — а мужик, кажется, думает, что он бессмертный…
— Решил проверить, живая я или как после похода в рощу… — объясняет Ронька.
— Так ты давай, меня пощупай! Я в той роще вместе с Брониславой был!! — сам удивляюсь тому, что руки в кулаки сжимаются. — А в эту сторону, — кивая на Роньку, — даже смотреть не думай!!!
— Во как у нас… — потирает подбородок Семёныч. — А свадьбу когда играть будем?
— В августе! — отвечает батя.
— Уйди ты уже от греха! — шипит Бронислава.
— Тебя не позовём! — выдаю я…
И все вчетвером переглядываемся, будто первый раз друг друга видим… Хотя… Семёныч и отец — так есть, впервые…
— Вот тут можно дом ставить — смотри какой вид на рощу… — указывает отец рукой в сторону той самой злополучной Борисовской рощи…