Спросил бы прямо, что ему нужно…
Вздрагиваю, когда он снова касается меня там…
— Раньше… нет? — и снова этот вопрос в глазах…
— Что? — не выдерживаю я…
— Понял… — улыбается так широко…
Вот что он там понял-то⁇
Но задать этот вопрос не успеваю — Тимофей выключает воду и, как в два шага заносил меня в эту кабину, так и выносит из неё…
Опомниться не успеваю, как оказываюсь почти спелёнутой большим махровым полотенцем…
— Ты с меня так кожу снимешь! — пытаюсь остановить его почти болезненные растирания…
— Извини… — тихо мне в губы…
И снова пропускаю тот момент, когда он подхватывает меня на руки…
И ведь понятно, куда понесёт…
Обхватываю его руками за шею и закрываю глаза…
Вот так сейчас хорошо…
Лететь куда-то в его руках…
На кровать почти падаем…
И, конечно же, Тимофей оказывается сверху…
Распахиваю глаза…
Его лицо так близко…
Поддавшись друг другу навстречу, сталкиваемся в поцелуе…
Почти до боли сцепляясь языками…
И снова я пропускаю… Пропускаю момент, когда Тимофей раздвигает коленом мои ноги и…
Это будет сейчас, да⁇
Чувствую, как его пальцы касаются меня прямо там… И не просто касаются… Гладят, раздвигая складочки, чуть проникают в меня и снова гладят…
Необычно…
Необычно хорошо…
И становится пусто и чуть ли не холодно, когда Тимофей убирает руку…
Но это буквально на пару секунд…
И вместо пальцев я чувствую…
Ой…
Чувствую, как руки Тимофея дрожат на моих бедрах…
А я, наверное, дрожу вся…
Его резкий толчок и…
Что ж так больно-то???
Хочется и оттолкнуть его, и прижать к себе…
— Прости… — шепчет, целуя мое лицо…
Поворачиваюсь, пытаясь поймать его губы… Но Тимофей утыкается лицом мне в шею и делает несколько плавных толчков…
Не знаю почему, но тихо вскрикиваю на каждый. Уже не так уж и больно, просто…
Я не знаю… Это как-то само…
И снова его толчки… Сильнее, резче…
И хочется податься к нему и разделить с ним эти движения…
А боль смешивается с чем-то почти сладким…
Ещё несколько быстрых и резких толчков, от которых я вскрикиваю, вцепляясь ему в плечи, и Тимофей с громким стоном обмякает на мне…
— Всё хорошо…? — спрашивает через несколько глубоких рваных вдохов…
— Всё хорошо… — пытаюсь почувствовать своё тело, а оно словно и не моё вовсе…
— Я люблю тебя… — Тимофей, приподнявшись на предплечьях, заглядывает мне в глаза…
— И это взаимно… — убираю несколько прядок с его лба…
Просыпаюсь, как никогда до того…
Абсолютно голая и в объятьях Тимофея…
То есть с Тимофеем я уже просыпалась, но… Но тогда моя рука не лежала на его мужском достоинстве…
— Проснулась? — тихо спрашивает тот, кого мужем я называть ещё не привыкла…
От неожиданности резко сжимаю пальцы…
— Оу… Оу… Ронечка… — шипит Тимофей. — Ты откуда такое знаешь…?
Тут же убираю руку под недовольное шипение…
— Думаешь, в деревне не только пиццу не едят, но и что с мужем делать не знают? — отрываю голову от его груди и заглядываю в глаза.
— Судя по тому, сколько у тебя братьев и сестёр — ещё как знают… — начинает рисовать мне пальцами узоры по спине… — Я пятерых хочу…
— Всего лишь? — аж задыхаюсь от возмущения…
— Мало? — и улыбка до ушей… — Свёкор твой тоже пятерых внуков хочет…
— Да? — чуть приподнимаюсь, чтобы дотянуться и прихватить этого будущего отца-производителя зубами за подбородок. — Вот, троих я тебе рожу, а ещё двоих как-нибудь сами — ты и мой свёкор…
Тимофей
— А как же Альбина? — срывающимся голосом выдает мне мама, едва я успеваю ответить на звонок.
— Понятия не имею… — говорю таким тоном, чтобы сразу было понятно: дочь маминой подруги — последняя, о ком я стану разговаривать…
— Но этот твой деревенский брак ведь можно аннулировать!! — не слышит и не слушает меня она. — Я понимаю, тебе захотелось сельской экзотики… Немытых пяток и любви свинопаски… Но пять дней уже достаточный срок, чтобы удовлетворить своё… Скажем так, любопытство…
— Ну, почему же? Вот, отец мой, например, уже тридцать с лишним лет не может его… удовлетворить… — понимаю, что говорю с матерью на грани, но обижать Роню я не позволю даже ей…
— Ты о чём⁈ Хочешь сказать, у Степана есть любовница в деревне⁇ А, может, она у вас…
— Мам!! — рявкаю так, что Бронислава выглядывает из кухни и, приподняв брови, взглядом спрашивает, отчего я тут с утра вызверяюсь, как пёс цепной…