— Я к Роне пойду… — быстро съедаю один блин, чтоб не обидеть тетю Нюру.
— Так я сейчас позову Роньку-то… — делает она пару шагов в сторону нашей комнаты…
— Нет! Дайте ей выспаться наконец!! — сам от себя не ожидал…
— Надо же… — усмехается бабушка Брониславы. — Защитник какой… Ну, иди, охраняй свою красоту… Вот ведь, повезло внучке… — добавляет почти неслышно…
— Это мне повезло… — так же тихо отвечаю я…
— Сколько? — переспрашивает Бронислава, потирая глаза…
— Два часа сорок три минуты… — не даю ей вывернуться из своего захвата и встать…
— Да я в жизни до полдня не спала! — улыбается, потягиваясь в моих руках…
И мысли про «или чё» уже не кажутся такими неисполнимыми…
— Привыкай… Consuetudo est altera natura…
— Угу… Привычка — вторая натура… — утыкается мне лицом мне в шею и «или чё» становится ещё ближе…
— Ты откуда латынь знаешь? — прижимаю её так, чтоб сомнений в моих намерениях не осталось…
— На упаковках от пиццы читала… — поддевает меня за ту мою тупость…
— Ронь… Ну, прости… — чуть отодвинувшись, целую в переносицу.
— Я подумаю… — а сама улыбается…
— А как ты думаешь… Если мы… — поймав её руку, прижимаю к своему паху, уже недвусмысленно намекая на «или чё»…
— Дверь на щеколду закрой…
— А я говорю, эвкалиптовые лучше!!! — выдёргивает меня из полудрёмы голос отца.
— Много ты понимаешь, Степан Никитич! — а это уже Ронькин дед. — Я дубовыми всю жизнь парился и вона… Ни одной болячки!!
— Окромя алкоголизма и кобелизма!!! — и тётя Нюра…
— Что, папа твой приехал? — обнимает меня за шею Роня…
— Похоже на то… — мягко прикасаюсь к её губам. — Придётся вставать… А у меня другие планы были…
— А я тебе говорю — попробуй!!! — снова отец…
— Ну, разве что, чтоб родню не обижать… — соглашается Ронькин дед… — Тогда и ты моей ревенёвки попробуй…
— Это какой такой ревенёвки⁈ — и звук такой, как полотенцем да по спине… — Ты опять Степана Никитича до греха довести собрался⁇!! Курятник только починили!!!
— И какие же у тебя планы были? — целует меня Ронька в ответ…
— А как бабуля твоя сказала — до греха довести…
— А потом Тимоша с Роней пойдут… — тётя закидывает в огромных размеров чан части того порося, на казнь которого я утром дал своё добро.
Хорошо, хоть присутствовать при самом действе не попросили — помнят, наверное, что после расправы с курицей было…
— Тимоха и баня у нас не сильно дружат… — хмыкает Глеб.
— Тим, может, правда… не стоит? — спрашивает Бронислава.
— А они туда и не париться пойдут, да, Степан Никитич… — улыбается дед и толкает в бок моего отца.
— А то!!! — соглашается мой родиитель.
— Вот ведь, Тимош, клюкнули уже эти двоё ревенёвки-то!!! — бросает злой взгляд на отца и Ронькиного деда тётя Нюраю — Когда успели только⁇!!
— Дык… долго ли умеючи, да, Степан Никитич? — опять толкает в бок Ронькин дед моего отца.
— Эээ, нет… Не скажи, Васильич… Умеючи — можно и долго… — и подмигивает нам с Ронькой…
— Ронь, не обращай внимания… — прижимаю к себе Брониславу…
— Но в баню-то… Всё же, может, не пойдём?
— Но там же не только мыться можно… — шепчу ей на ухо…
— Ну, чё я говорил!!! — довольно так хмыкает Ронькин дед…
Тимофей
— И веники можно не брать… — прижимаю Брониславу к себе прямо перед дверью в баню.
— То есть мы туда не мыться идём? — делает такие удивлённые глаза, словно не знала…
— И мыться тоже… Но после… — подхватив под бёдра, по ступенькам заношу её в предбанник…
— После чего? — и губу закусила, чтоб не улыбаться…
— Долго рассказывать — я лучше покажу… — тяну с Ронькиного плеча лямку сарафана…
Что там её дед мне как-то сказал? Документ предъяви, что твоя и можешь хоть на неделю с ней в бане закрыться…
Тут и трёх мало будет с такой-то Ронькой…
Моя по всем фронтам…
И документ теперь имеется…
— Ну, показывай… — и глаза такие, что как дышать забудешь…
Подцепляю и вторую лямку сарафана, спуская её по плечу…
Ронька запускает пальчики мне под футболку, легко проходясь ими вверх, а потом вниз… Словно в нерешительности замирает на поясе спортивок…
— Там — всё твоё… Можешь не стесняться… — кладу свои ладони поверх её рук и начинаю тянуть штаны и боксеры вниз…
— Ох… — заливается румянцем Бронислава…
— Роня… Что ты там не видела⁈ — продолжаю снимать с себя одежду…
— Всё видела… — ещё больше смущается Ронька…