— Теперь моя очередь любоваться… — взяв за уже спущенные по плечам лямки сарафана, тяну его вниз…
Уже и без пара жарко…
Сарафан падает к её ногам и Ронька, помедлив пару секунд, на цыпочках переступает через него…
Подхватив ее под бёдра, толкаю дверь в саму баню или как там это называется, и начинаю пятиться со своей ношей, надеясь попасть прямиком на полок и… А пусть она наконец-то сверху…
По-разному было, а вот так — ещё нет…
И от предвкушения того, как оно сейчас будет, перед глазами только размытые пятна…
— Ай, бл… яшка!! — дёргаюсь от прижигаюшей боли в районе правой ягодицы.
— Что⁇ — тут же отстраняется от меня Роня.
— Обжёгся… — шиплю, стараясь не выдать весь свой матерный запас…
— Дай посмотрю… — поворачивает Бронислава меня так, чтобы зайти за спину. — Жена я тебе или как⁈
— Ронь… — ну, как-то рана на заднице заднице героем меня не делает…
— Чувствую, аптечку нужно всегда носить с собой… — бурчит себе под нос Роня. — Не сильно вроде, только покраснело…
— Много? — спрашиваю сквозь зубы, потому что правая часть горит огнём…
— Да так… — и пальчиками обводит место ожога…
— Что-то я не понял… — шумно сглатываю я. Ещё раз обведи…
И боль уже не такая и сильная…
— Да ты!! — возмущённо шипит Бронислава. — Ты…!! Ты о чём-то другом, вообще, думать можешь⁈
— Ещё о том, как я теперь послезавтра на свадьбе за столом сидеть буду с такой-то травмой…
— Да уж… — а теперь чувствую по голосу — улыбается… — Ты и баня не совместимы…
И возразить нечего…
— Вы там не запарились? — подмигивает нам с Роней её дед, едва мы заходим в дом.
— Мы там обожглись… — бурчит Бронислава. — Бабуль, где у тебя та мазь от ожогов, которую Маришка привозила?
— А как Тимоша обжечься-то умудрился? — тут же появляется из кухни тетя Нюра.
А ведь Роня не сказала, что это я обжёгся… А, может, это она… Но, видимо, все уже привыкли, что если что-то случается, то или со мной, или по моей вине…
— Ну, вот… — разводит руки в стороны моя жена.
— И то правда… — соглашается с Брониславой её бабушка… — Васька там с Совёнком твоим в комнате… — кивает в сторону той веранды, где раньше спал я. — Может, поможешь, а то она там чего-то долго уже возюкается… А я сама Тимоше намажу, где он там обжёгся…
Ну, только перед Ронькиной бабушкой я голым задом не светил…
— Нет, бабуль, там место такое… не для всех… — хмыкает Бронислава.
— Ты чего, женихальный аппарат спалить умудрился…⁇ — аж подскакивает со стула Ронькин дед. — Чё делать-то теперь⁇
— Не с той стороны подогрело, дедуль… — успокаивает своих испуганных деда с бабушкой Роня. — И ничего там критичного… Но помазать надо…
— Тимош, ты, что ли, в таз с горячей водой сел? — ахает тетя Нюра…
— Не… — тянет Ронькин дед. — Если б в таз сел, то вкрутую б бубенцы сварились… Прислонился, наверное, пока жену тискал…
— Просто неудачно повернулся… — забирает у тёти Нюры тюбик с мазью Бронислава.
— Не скажи… — ухмыляется дед. — Как раз, получается — удачно… А то б оставил нам глазурью на камнях на память…
— Ты что яйца нормально пожарить не мог⁇ — появляется на пороге комнаты отец.
Закатываю глаза под дружное прысканье Роньки и её деда с бабушкой.
Услышал родитель мой последнюю фразу… И опозорил собственного сына до конца…
— Дык… И слава Богу, Степан Никитич… — заходится то ли в кашле, то ли в приступе смеха Ронькин дед…
Роня
— И что, всё наладилось теперь? — переодеваю Совёнка, под недовольным взглядом мамы.
Конечно, памперсы же — всемирное зло…
— Но я ж не до конца совершила обряд… — и с таким укором смотрит на меня…
— Оно и к лучшему! — припечатывает Аким. — И то, что ты жива осталась — не чудо от, прости Господи, Берегини, а…
— Не богохульствуй!! — злобно стреляет глазами в брата мама. — Вот, знала же, что роды на убывающую Луну всегда… Хотя там Венера была как раз в выгодном положении… И в шестом доме тоже…
— Бери, Боже, что нам не гоже! — заглядывает в комнату дедуля. — Фаська, я вот тебя в детстве не драл, а сейчас прям руки чешутся и ремень сам сымается!!!
— Но это же… Вы не понимаете!! — обиженно поджав губы отворачивается мама.
— Ну, куда ж нам…!! — ухмыляется дедушка. — Такое простым-то смертным не доступно, только тем, кто с подвывертом… Но ничего, ремень, он всех того… лечит…
— Дед, ты чего, правда собрался? — чуть не роняет челюсть на пол Аким, видя как дедуля начинает вытягивать ремень из штанов.