— А почему бы и нет?
Яркий румянец появился на смуглом лице Сисили.
— Как будто сам не знаешь! Джонни крутит романы со всеми подряд, и, если Джорджина выйдет за него замуж, ей придется присматривать за ним всю оставшуюся жизнь, а она не годится для этой роли, понимаешь?
— А на что она годится?
Выражение лица Сисили изменилось. Ее красивые глаза-вишни смотрели прямо на Фрэнка.
— Она... — Сисили задумалась, подыскивая нужное слово. После небольшой паузы докончила: — Она ранимая. Едва ли кому-нибудь придет это в голову. Большинство станет говорить, что она красива и у нее есть все, что душе угодно. Но они не понимают. Она и сама не понимает. Ей кажется, что ее окружают такие же прекрасные люди, как она. Она... она... видишь ли, она не сумела бы распознать змею, даже если бы увидела ее.
— Ты слишком сурова, тебе не кажется? Змея — Джонни Фэбиан?
Сисили вздернула подбородок:
— Не знаю... может, и он.
Она прикусила губу, и ее щеки вспыхнули. Фрэнку показалось, что если бы она не танцевала, то топнула бы ногой. Но поскольку они кружились под музыку, она резко дернула его за руку и выпалила:
— Беда в том, что ей предстоит распоряжаться слишком большими деньгами.
У самой Сисили тоже было слишком много денег. Значительное состояние леди Эвелин Эббот перешло к ее пятнадцатилетней внучке, которая оказалась единственной родственницей, не разорвавшей с ней отношений; при этом отец Сисили и Фрэнк были обойдены вниманием. Но в первый год замужества брак Сисили чуть не закончился крахом из-за предубеждений и подозрительности, которые неустанно изобретал изворотливый ум ее бабушки. Отголоски воспоминаний об этих несчастных месяцах сейчас эхом прозвучали в ее словах.
Фрэнк ответил легкомысленно:
— Большинство людей примирились бы с таким неудобством. — И добавил, поскольку она снова залилась краской и с упрёком смотрела на него: — Не ломай над этим голову, Сис. Джонни, по крайней мере, не стал бы.
Она сердито ответила, сразу став похожей на пушистую разозленную кошку:
— А Энтони стал бы.
— Энтони? Боже мой!
В ее голосе зазвучало упрямство.
— По-моему, ему не хотелось бы иметь слишком богатую жену. Некоторым это не по душе.
— Некоторые, возможно, больше думают о жене, чем о деньгах. Кто как, конечно. Я дожидаюсь супербогатой наследницы.
— А когда найдешь ее?
— Откажусь от омерзительной жизни преступного мира, возвращусь в Суссекс-Дауне и займусь разведением пчел, как Шерлок Холмс.
— Должна заметить, что ты давно нашел бы свой идеал, если бы действительно искал его.
Он рассмеялся:
— Вероятно, плохо искал!
— Фрэнк, почему ты не женат? Из-за этой Сьюзен, как там ее фамилия? Кто-то говорил маме, что это была твоя единственная любовь.
— И ты всегда веришь тем глупостям, которые нашептывают на ушко Монике?
— А Сьюзен действительно существовала? — настойчиво продолжала расспрашивать Сисили.
— Множество всяких Сьюзен. Это очень распространенное имя.
— Что ж, если не хочешь рассказывать...
— Чтобы ты передала все Монике, а Моника всем своим ближайшим подружкам. Премного благодарен, дитя мое!
Она скорчила рожицу:
— Когда-нибудь тебе придется жениться. Не думаю, что Джорджина подходящая для тебя пара. Она такая же блондинка, как ты. Тебе следует жениться на брюнетке или, по крайней мере, на шатенке.
— Как ты?
Сисили снова показала ему язык:
— Точно такой, как я. Жаль, у меня нет сестры-близняшки.
Глава 2
В следующую субботу вечером Фрэнк Эббот отправился вместе с Энтони Хелламом в Филд-Энд. По дороге их настиг туман, и они приехали намного позднее, чем хотели, так что им сразу же показали отведенные для них комнаты и попросили срочно привести себя в порядок. Когда они подъезжали к дому, туман рассеялся, но Фрэнк сумел разглядеть только прямоугольные очертания построенного в георгианском стиле дома и свет, пробивающийся сквозь задернутые шторами окна. Остальное услужливо подсказала память — широко распахнутые ворота, причудливо украшенные резные решетки, внутренний двор, предназначавшийся в былые времена для карет, фасад дома, увитый диким виноградом. Когда Фрэнк учился в школе, он часто проводил каникулы в деревне Дипинг, которая находилась всего в миле от этого поместья. В те времена старая леди Эвелин еще царствовала в Эбботсли и их еще не разделяла непримиримая вражда. Фрэнк прекрасно знал все окрестности. В деревне Дипинг до сих пор помнили «мистера Фрэнка», а он помнил, как выглядел Филд-Энд при первых сентябрьских заморозках: прямоугольный фасад здания, сплошь покрытый малиновыми, ярко-красными и пунцовыми гобеленами, сотканными листвой, выходил на дорогу. Сейчас листьев не было, о них напоминало только по-зимнему обнаженное переплетение гибких коричневых стеблей. Фрэнку не приходилось бывать внутри дома, но он не раз видел Джонатана Филда — высокого, худого человека, ходившего с непокрытой головой даже в непогоду, с растрепанными ветром седыми волосами.