— Можно. Или нельзя. Я делаю то единственное, что умею. Борюсь со злом тем способом, что мне доступен. Если бы каждый из жителей Пруссии сделал то же самое, мы жили бы совсем в другой стране.
— Ты не понимаешь… Ведь у этих плохих людей могут быть очень хорошие, добрые, ни в чем неповинные дети!
Убийца грустно усмехнулся, серые глаза блеснули желтой вспышкой.
— А вот на это мне вообще насрать.
— И сколько еще ты будешь убивать? Где конец списка смертей? Есть ли у него конец?
Нергал пожал плечами, не удостоив ответом. Зачем, если все и так очевидно. Нужно идти до конца, не останавливаясь и не сворачивая на полпути.
— Неужели тебя не мучает совесть? Не страшно предстать перед Единым? — Карина невольно вспомнила о боге, что часто случалось с ней в моменты большого волнения, — Не боишься попасть в ад?
Она встретилась взглядом с мужчиной, содрогнувшись от проскочившей в нем жестокости.
— Я уже был в аду, девочка, — мрачно ответил Рихтер, — Меня не напугать байками о вечных муках. Я отрицаю твоего бога, отрицаю всех богов! Я плюю на лицемерных служителей культа, разжиревших с подаяний простачков. И презираю тех, что склоняют колени в тупом раболепстве, вместо того, чтобы взять собственную жизнь в свои руки!
В его словах прозвучало столько убежденности, страстный тон заставил девушку испуганно умолкнуть. На самом деле, она ведь, по сути, ничего не знала о непростой судьбе этого странного человека.
— Но ты ведь тоже соблюдаешь определенные ритуалы, чтишь свои кодексы… Я видела… Значит… исповедуешь какую-то религию? — Карина тщательно избегала слова «поклоняешься».
Нергал мотнул головой, ладони потерли усталое лицо.
— Хадо-хито не религия. По-крайней мере в том смысле, как ее понимаешь ты. Я не верю в бога, не молюсь, не прошу милости свыше.
— Если это не религия, то что?
— Философское учение или своеобразный культ. Свод правил для постижения смысла жизни.
— Вот так просто? Раз — и смысл? На блюдечке?
Рихтер ограничился кивком. Он не любил повторяться.
— Объясни… — попросила девушка.
Убийца поднялся, остановившись у окна. Религиозные беседы никогда не были его коньком. Трудно сформулировать такие простые мысли… Еще сложнее облечь их в слова.
— Большинство живет бессмысленно, не заботясь о судьбе, не задумываясь ни о чем, кроме простейших материальных благ. Это комитос, — в голосе прозвучало презрение, — Мусорные, бесполезные люди. Чтобы подняться на первую ступень, стать хоть чуточку более осмысленным, нужно найти собственное предназначение, хадо. Умение, страсть, талант, если угодно.
Мужчина замолчал, Карина судорожно сглотнула.
— Твой талант — убивать?
— Да… — Нергал усмехнулся, — Редкий дар. Учитель тоже сильно удивился.
— И что дальше?
— Осознав хадо, ученик должен выбрать себе цель, миссию, свершение — хито.
— И это все? Талант и миссия?
— В целом, да. Раздели все поступки на две категории: одна ведет к цели, другая — нет. Делай все из первой группы, не совершай ничего из второй. Основа учения.
— И это делает тебя счастливым?
— Конечно, — Рихтер кивнул, — Только идущий к цели может быть счастлив по-настоящему. Такие люди зовутся тенсия. В отличии от тех, кто просто существует.
— Но где же тут место для семьи? Для детей? Для любви? Разве мог бы существовать мир, где все стремятся только исполнить какую-то далекую мифическую веху?
Рихтер пожал плечами. Очередной теологический спор. Как известно, такие могут продолжаться бесконечно без всякого видимого результата.
— Я не могу ответить на твой вопрос, — мягко проговорил мужчина, — Правда такова, что хадо-хито — не для всех. Его нельзя объяснить, научить, подвести с рациональной точки зрения. К нему нужно придти самому. И тогда все поймешь.
— Но оно стоит того? Ты уверен, что поступаешь правильно?
— Уверен! — с непоколебимой убежденностью отрезал Нергал, — Лишь тот, кто осознал свое призвание и цель, может изменить мир!
Карина тихонько плакала, рассматривая ночной Берлин. Ей представлялся город, где у каждого строго предначертанная миссия, где все живут по плану, заранее предопределяя любой свой шаг. Там нет места живой импровизации, романтике, необузданности. Как-то все это грустно…
Рихтер сидел за столом, задумчиво опершись на локти. Он устал, невеселые думы посещали голову, не давая расслабиться.
Девушка обернулась, вытирая ладонями покрасневшие глаза.
— Тебе нужен секс… — фраза прозвучала как утверждение, а не вопрос.