— Ты не можешь меня убить! — повысил голос Вейсман, — Я — властелин Пруссии! В моих руках вся полнота власти! Никто в стране не может и шагу ступить без моего разрешения! Законодательная, исполнительная, судебная — вся власть у меня! Давно уже нет никакой Республики! Есть я! Верховный канцлер! Так было и так будет всегда!
Убийца молчал, не проявляя агрессивности, и Вейсман слегка успокоился. Он заговорил чуть более вкрадчиво, словно с капризным ребенком.
— Взглянем на ситуацию с другой стороны. Ты мог бы поработать на меня, а взамен я готов предложить…
Бах! Пулевик дернулся, гром выстрела разнесся под потолком, пуля разнесла голову канцлера в мелкую труху. Труп еще некоторое время болтался, удерживаясь в сидячем положении, потом шумно завалился под стол.
— Вот черт, палец дрогнул, — сокрушенно покачал головой Нергал, — Так и не узнал, чем он собирался меня купить…
Рихтер поднялся, кинувшись собирать вещи. Через несколько секунд хлопнула дверь, мокрая свежесть пахнула в лицо убийце. Мгновение он постоял у крыльца, будто в нерешительности. Ветер раздувал полы темного плаща, дождь накрыл водной пеленой. Нергал быстро пошел прочь, без следа растворившись в сгущающихся вечерних сумерках.
Глава № 44
Центральный вокзал Берлина жил своей жизнью, не засыпая ни на секунду даже ночью. Высокое здание из стекла и железа, лоснящееся желто-фиолетовым огнем фонарей, вмещало в себя тысячи пассажиров, как только что прибывших на широкий перрон, так и ожидающих рейса.
Ночной зал ожидания представлял из себя довольно мрачное зрелище. Помещение, наполовину утонувшее во мраке, почти целиком занимали длинные деревянные скамьи с высокими спинками. По периметру располагались всевозможные ларьки с едой, выпивкой, газетами, сувенирами и прочей ерундой, совершенно необходимой в дороге. Освещение присутствовало только у торговых точек, в дальнем конце зала мигала одинокой лампой витрина задрипанного кафе. Все остальные углы погрузились в тень, скрывающую грязь, запустение и страх.
Почти ни одна лавка не пустовала. Толпы пассажиров с баулами и чемоданами всех мастей сновали взад и вперед, частично оседая на скамьях, частично разбредаясь между ларьками. Из темных углов угрюмо поглядывали кучки неблагонадежных элементов, выискивая наивную жертву для своих афер.
Взгляду предстает забавный срез общества всех мастей: от богатеев до нищих, от аристократов до плебеев, от замкнутых интровертов до крикливых возбужденных говорунов. Со всех сторон слышится говор, крики, шум толпы, хлопанье дверей, далекий перестук и гудки поездов, голоса дикторов и торговцев. В нос бросаются запахи жира, грязи, крепкого чая, легкого алкоголя и курева.
Среди этой суеты и толчеи, почти в центре зала ожидания сидел человек, занимая длинную скамью целиком. Мрачная фигура в темном плаще и шляпе отпугивала как среднестатистических обывателей, так и мелкую шпану — никто не рисковал усесться рядом. В руке мужчины болтались ручки небольшого саквояжа, серые глаза смотрели на окружающих без какой-либо явно выраженной эмоции. Он не проявлял никакой враждебности или агрессии, но аура смертельной опасности, расходящаяся от напряженного силуэта, казалась почти осязаемой.
Из людского потока отделилась стройная фигура в щегольском плаще и не менее модной шляпе. Молодой парень подошел, держа руки в карманах, спокойно уселся на расстоянии метра от мрачного пассажира. Секунду ничего не происходило, потом оба повернулись, встретившись взглядами.
— Неужели я так предсказуем? — спросил Нергал.
— Чуть меньше, чем другие, но все же… — Ханс позволил себе тень улыбки, — Машина разбита, воздушные порты закрыты… Куда же еще деваться?
Убийца сверлил собеседника взглядом, напряжение в воздухе возросло до максимума.
— И что теперь? — мрачно поинтересовался Рихтер.
— А что ты планируешь? — вопросом ответил Краузе.
— Я уезжаю.
— Далеко?
— Да.
— И надолго?
— Навсегда.
Дознаватель поежился, сжавшись поплотнее под тонкой тканью плаща.
— Слишком долгое слово… Но пусть так. Не вижу смысла задерживать.
Посидели, Нергал отвернулся, ощущение опасности несколько спало.
— Ладно, можешь думать, что все прошло по твоему плану, — с иронией бросил убийца.
— А ты волен думать, что действовал целиком и полностью самостоятельно, — парировал Ханс.
Оба сдержанно улыбнулись, Краузе скосил взгляд на мрачную фигуру.