Очень рада твоей телеграмме — а это письмо получишь еще до отъезда в Марсель. Передай маме, как я ее люблю, скажи, до чего мне досадно, что не смогла ее встретить и сказать: «Добро пожаловать в Прованс». (Тут две строчки опять были перечеркнуты и надписаны.) Назад я поеду послезавтра. Как это забавно — покупать себе вещи, ведь прежде у меня никогда не было таких денег: 225 долларов! — вот сколько я потратила, но сюда я включила и счет за гостиницу, и даже довольно много наличных, не хочу приезжать совершенно без цента за душой.
Я еще купила два подарка — ты, надеюсь, не против? — один твоей маме, другой для одного человека, то есть для тебя. Пожалуйста, не думай, что я в чем-то себе отказывала или что я буду недостаточно (для тебя!) красивой невестой! Кстати, я не утерпела — очень хотелось посмотреть, как буду выглядеть в этом наряде. Я уже несколько раз все примерила и подолгу торчала перед зеркалом.
Буду рада, когда все кончится. А ты, дорогой? То есть я хочу сказать: буду рада, когда наконец все начнется, — а ты, дорогой?
Том между тем наутро после ее отъезда случайно встретил на улице Рикара. Он лишь холодно кивнул ему, все еще сердясь за эту выходку с фигурами высшего пилотажа, но Рикар, похоже, не чувствовал никакой вины, явно считая свою проделку невинным трюком, чем-то вроде резиновой груши под тарелкой, и Том даже не стал упоминать об этом «трюке». Просто поболтали о том о сем в узорчатой тени тополей, где все было испещрено пятнами света и тени…
— Так ты решил не ехать в часть? — заметил он.
— О, я скоро еду, но все же не раньше завтра. А как поживает мадам… я имею в виду Тьюди?
— Она уехала в Париж, за покупками.
Том со злорадным удовлетворением заметил, как вытянулась его физиономия.
— А где она там остановилась? Я хотел бы посылать ей прощальную телеграмму.
Ну конечно, подумал Том. И не моргнув глазом соврал:
— Я точно не знаю: там, где она должна была остановиться, мест не было…
— А когда она вернется?
— Послезавтра утром. Поеду в Авиньон ее встречать.
— Понятно. — Рикар немного помолчал и потом сказал: — Надеюсь, вы будете очень счастливы.
Лицо его было одновременно печальным и просветленным; это был храбрый, очаровательный молодой человек, и Тому на миг стало жаль, что они познакомились при таких вот обстоятельствах.
Но на следующий день, по дороге в Марсель, его посетила совершенно иная мысль. А вдруг Рикар не в Тулон отправился, к себе на базу, а в Париж! Хороших гостиниц там, конечно, много, но не настолько, чтобы не найти ту, в которой жила Тьюди. А неизбежные переживания при «последней встрече»… Мало ли чем все это закончится?
Он так разволновался, что, доехав до Марселя, стал звонить на авиабазу ВМС в Тулоне.
— Я звоню лейтенанту Рикару, — сказал он.
— Не понимаю.
— Лейтенант Рикар.
— Разве вы — лейтенант Рикар?
— Да нет же. Я хочу поговорить с лейтенантом Рикаром.
— А-а.
— Он тут?
— Рикар? Минуту, сейчас посмотрю в журнале… Да-да… он здесь… по крайней мере он был здесь.
Сердце Тома то замирало, то бешено колотилось, пока он ждал.
— Да, здесь, — сказал наконец тот же голос. — В столовой. Минутку.
Том аккуратно положил трубку на рычаг. Его первой реакцией было облегчение: Рикар теперь не успел бы к ней; но тут же он устыдился собственных подозрений. Прогуливаясь утром по морскому порту, где случались вещи куда более серьезные, он снова подумал о Тьюди, наконец сумев отвлечься от своей ревности… Он, конечно, понимал, что любовь должна быть более милосердной, однако всякий мужчина любит то, что уже заложено в нем самом, что уже не изменишь, и если сам он был способен только на любовь ревнивую и собственническую, ничего тут не поделаешь.
Перед тем как отправиться встречать мать, прибывающую на пароходе, он послал Тьюди телеграмму и просил ответить ему, а сам, в последний момент, понадеялся, что телеграмма ее уже не застанет. Вернувшись — уже с матерью — в гостиницу на ланч, он спросил консьержа:
— Для меня есть телеграмма?
Оказалось — да. Когда он распечатывал ее, у него дрожали руки.
ГДЕ МНЕ ЕЩЕ БЫТЬ ТЧК ПОЕЗД ШЕСТЬ ВЕЧЕРА СЕГОДНЯ ЗПТ АВИНЬОНЕ ЗАВТРА ПЯТЬ УТРА ТЧК ТЬЮДИ
Когда они с матерью ехали днем по Провансу, он сказал ей:
— Ты такая смелая, ведь одна отправилась вокруг света, тебе ведь семьдесят восемь лет!
— Еще бы не смелая, — сказала она. — Мы с твоим отцом так хотели побывать в Китае и в Японии, но не суждено было, а потому я теперь думаю порой, что мне надо все за него посмотреть, как если бы он был жив.