— Послушай, — сказал Майкл резко, — а с какой стати я должен давать тебе эти деньги?
— Ну… — Чарли заколебался, потом принужденно захихикал. — Конкретной причины вроде бы нет. Я просто думал, что ты мне поможешь.
— С чего бы?
— Да ни с чего вроде бы, просто исходя из твоей сущности.
— В том-то и беда. Дать тебе эти деньги — значит показать себя мягкотелым слюнтяем. А как раз этого мне совсем не хочется.
— Ну ладно. — Чарли кривовато улыбнулся. — В этом есть своя логика. Если подумать, у тебя действительно нет ни малейших причин давать мне эти деньги. Что же… — Он сунул руку в карман пальто и, слегка закинув назад голову, будто бы стряхнул, точно шляпу, тему разговора. — В тюрьму я садиться не собираюсь; возможно, завтра ты взглянешь на ситуацию по-иному.
— Можешь на это не рассчитывать.
— Да ты не думай, больше я у тебя просить не стану. Я… совсем о другом.
Он кивнул, резко развернулся и зашагал по посыпанной гравием дорожке; вскоре его поглотил мрак. Там, где дорожка выходила на шоссе, шаги смолкли — будто бы он заколебался. А потом направились по шоссе к железнодорожной станции, до которой была миля пути.
Майкл откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками. Услышал, как из дома вышла Марион.
— Я все слышала, — прошептала она. — Прости, я не хотела. Я рада, что ты не дал ему эти деньги.
Она подошла ближе и уселась было ему на колени, однако на него вдруг накатило почти физическое отвращение; он стремительно поднялся со стула.
— Я боялась, что он сыграет на твоих чувствах, а потом тебя одурачит, — продолжала Марион. Потом поколебалась. — Знаешь, он ведь когда-то тебя ненавидел. Желал тебе смерти. Я тогда сказала ему, что если он еще раз повторит такое при мне, то больше никогда меня не увидит.
Майкл мрачно поглядел на нее:
— Надо же, какая ты благородная.
— Но, Майкл…
— Ты позволяла ему говорить себе такие вещи — а теперь он приехал сюда, в тяжелый момент, у него нет ни единого друга, к которому он мог бы обратиться, — а ты рада, что я его прогнал.
— Потому что я люблю тебя, дорогой…
— Вовсе нет! — оборвал он ее яростно. — А потому, что ненависть в этом мире ничего не стоит. Вот все и отдают ее по дешевке. Господи боже мой! И какого, как ты думаешь, я теперь о себе мнения?
— Он не достоин таких чувств.
— Уйди, пожалуйста! — отчаянно воскликнул Майкл. — Я хочу побыть один.
Она послушно отошла, а он снова уселся на темной веранде; на него постепенно наползал ужас. Несколько раз он встал было, но всякий раз хмурился и снова садился. Потом, после еще одной долгой паузы, он внезапно вскочил; на лбу у него выступил холодный пот. Последний час, протекшие месяцы — все это куда-то смыло, он перенесся на несколько лет назад. Его давний друг Чарли Харт попал в беду. Чарли Харт, который пришел к нему потому, что ему некуда было больше пойти. Майкл заметался по веранде, разыскивая пальто и шляпу.
— Да Чарли же! — выкрикнул он.
Наконец пальто отыскалось, он с трудом напялил его и скатился вниз по ступеням. Ему казалось, что Чарли ушел всего несколько минут назад.
— Чарли! — выкрикнул он, выскочив на шоссе. — Чарли, вернись! Я сделал глупость!
Он замер, прислушиваясь. Никакого ответа. Слегка задыхаясь, он пустился трусцой по дороге; вечер выдался жаркий.
Было лишь половина девятого, но на заштатном шоссе стояла полная тишина, лишь в болотистой низинке, тянувшейся вдоль кювета, разливались лягушки. Небо слегка припорошили звезды, через некоторое время должна была выйти луна, однако дорога шла под темными деревьями, и Майкл видел всего метра на три вперед. Через некоторое время, взглянув на фосфоресцирующий циферблат наручных часов, он перешел на шаг: до очередного поезда на Нью-Йорк оставался еще целый час. Времени у него было навалом.
И тем не менее он снова перешел на неловкий бег и милю между домом и станцией преодолел за пятнадцать минут. Станция была маленькая, она скромно притулилась во тьме между сверкающими рельсами. Рядом с ней Майкл разглядел зажженные фары единственного такси, дожидавшегося очередного поезда.
На платформе не оказалось ни души; Майкл открыл дверь и заглянул в тускло освещенный зал ожидания. Пусто.
— Странно, — пробормотал он.
Он разбудил сонного таксиста и спросил, не дожидался ли кто-нибудь поезда. Таксист поразмыслил: да, ждал тут один молодой человек, минут двадцать назад. Некоторое время он расхаживал взад-вперед, куря сигарету, а потом ушел куда-то в темноту.
— Странно, — повторил Майкл. Сложил ладони рупором и крикнул в сторону леса за железнодорожными путям: