Отпуск от любви
А я Вас люблю – до озноба, до колик,
До всякого рода неясных вещей:
От мыслей о вечном – до мыслей о кроликах,
И страха при мысли о вечной ничьей.
Екатерина Горбовская
Вам когда-нибудь изменяла жена, единственная женщина в вашей жизни, от общения с которой перегорают лампочки в мозгу, вера в исключительность и целомудрие которой кажется безусловной истиной, практически религией?
Нет? Вам здорово повезло. Я не такой везунчик.
Не буду описывать, из каких источников, как и почему узнал, что у Сони случился нелицеприятный для меня роман с картинками, в котором она проявила постыдную сексуальную активность. Факт измены не получилось скрыть, невозможно переврать или оспорить.
Жена была поймана на горячем, что было крайне неприятно. Лучше бы я этого не знал.
Шёл четвёртый год безоблачно счастливой семейной жизни.
Быт семьи полностью налажен, дочурке полтора года. Софья не так давно вышла после отпуска по уходу за ребёнком на работу, чему была сказочно рада. С малышкой в рабочее время и в часы досуга оставалась приходящая няня – добродушная старушка из соседнего подъезда.
Жена не отрицала, что чрезмерно увлеклась коллегой по работе, не пыталась объяснить, что заставило её целую неделю как с супругом жить с ним в служебной поездке в общем номере, а позднее встречаться несколько месяцев по вторникам, объясняя задержки занятиями на обязательных курсах повышения квалификации.
Я не пытался на неё давить: не устраивал скандал, не стал делать из вульгарного проступка зрелищное шоу.
Разоблачение стало для жены испытанием, шоком: это было заметно.
Она была напугана, клялась, что любит только меня, что связь с любовником была наваждением, одержимостью, безумством, что увлечение на стороне послужило серьёзным уроком.
– Мне ужасно стыдно, – рыдала Соня, – я не хочу, не могу с тобой расстаться. К тому же наша малышка. Если сможешь простить – стану покорной и нежной.
С работы Софья уволилась, с любовником решительно рассталась. На какое-то время вновь занялась ребёнком и домом.
Было тяжело, больно. Около месяца мы общались короткими фразами, спали в разных комнатах.
Не так просто наладить интимный контакт с женщиной, тело и душа которой жили двойной, бесстыдно порочной жизнью, которая позволяла, возможно, даже требовала, желала, доверительного интимного контакта с другим мужчиной.
Чувство брезгливости долго не позволяло свершить ритуал супружеского слияния.
Со временем я почти справился: убедил себя, что “хороший левак укрепляет брак”, что жену обманули, совратили, что в случившемся есть доля моей вины, вновь почувствовал магическое притяжение.
Софья по-прежнему волновала, возбуждала меня… особенно когда ненадолго расставались.
Её родители жили в соседнем городе. Софья скучала по ним, время от времени гостила в отчем доме несколько дней, как правило, вместе с малышкой.
Так было и на этот раз.
Спешить в пустую квартиру не было желания: семейные отношения не предусматривают отпуск от любви, тем они и отличаются от романтической связи без обязательств.
Организм женатика постепенно настраивается на неизменный бытовой обряд, соблюдение которого составляет суть и постоянство неспешного, однообразного супружеского счастья.
Городской парк казался замечательной альтернативой общения с компьютером, который отвлекал в определённой мере от внезапной смены гармоничного ритма семейных будней, но не заменял живой контакт с самыми дорогими существами: женой и дочкой.
Было тоскливо, немного грустно проводить лучшую половину дня в одиночестве.
Телефонный разговор с Соней лишь усугубил эмоциональный и тактильный голод.
В парке в этот час было весело, людно. Некоторое время любопытство, наплыв ярких красок и звуков отвлекали, но окружение из влюблённых парочек и счастливо проводящих вечерний досуг семей окончательно испортили настроение.
Шарик мороженого в открытом кафе вывалился из ложечки на рубашку, когда нежно-прохладные маленькие руки ладони закрыли мне глаза.
– Угадай, – вкрадчиво прошептали в ухо приятным голосом, окутав флёром приятных фруктовых запахов.
Вторжение в мою интимную зону было внезапным, не особенно приятным.
– Извини, Лагутин, не хотела напугать. Увидела тебя – обалдела от счастья. Не поворачивайся, так гадай.
– Голос знакомый… Соколова… нет, Кирпикова. Зойка!
– Так нечестно! Никакой тебе интриги, тайны. Столько лет не видел и сразу угадал. А, поняла, ты в витрину глядел.
– С закрытыми глазами? Смотри, что с рубашкой сделала!
– Фи, бука. Рубашка. Разберёмся, я рядом живу. Застираем, выгладим. Нашёл, о чём сокрушаться. Дай насмотрюсь на тебя. Возмужал, заматерел. Глупая я, глупая, да… такого орла упустила. Я ведь даже вспомнить не могу, почему на самом деле мы с тобой расстались. Надо же, у тебя глаза тёмно серые, я думала синие. Посидим или сразу стираться пойдём?