Призраки, найдя значительный по размерам населённый пункт, давали старт его захвату и как можно быстрее двигались дальше. Оружие местных, едва не похерившее всё наступление на корню, заставило перестраховываться.
- Повелитель!
- Что такое? - повернулся к курьеру, практически ворвавшемуся к нему в кабинет, император.
Либо сообщение крайне серьёзное, либо кто-то...
- Поэлт вырвался из под контроля! - почти выкрикнул побледневший курьер, прочитавший в глазах владыки свой вероятный приговор.
Бордвин Первый на несколько мгновений прикрыл глаза. Такая возможность учитывалась. Это может быть катастрофой, может не быть - всё зависит от того, как именно...
- Что он сделал?
- Перестал выполнять контракт, Повелитель, - пролепетал курьер.
- Больше ничего?
- Ничего, Повелитель.
- Перекройте ему подачу энергии.
- Да, Повелитель!
Пятясь, курьер вышел из кабинета, а Император отдал приказы, активирующие альтернативный вариант управления армией вторжения. Конечно, координация действий будет на порядок хуже, потребует постоянного привлечения множества специалистов, но катастрофой это не является никоим образом. Всего лишь замедление продвижения армии и не более того.
Глава 2 Планета Земля
Я всегда выглядел прилично моложе своих лет, а ментально был ещё солидно старше. Сейчас, когда мне почти полвека уже стукнуло, нет каких-то кардинальных различий в мышлении с тем, какое было в мои восемнадцать. Это вовсе не потому, что в развитии остановился, просто тогда уже в основе мыслил как сорокалетний. С поправками на мизерный жизненный опыт и бурлящую внутри энергию, конечно же.
Это довольно сложно сформулировать, но я постараюсь.
Почему в армии не держат людей с возрастом в «сорокет» на нижних чинах? Дело тут не в физических кондициях. Если себя в форме поддерживать, то и в пятьдесят можно фору молодым давать. Не все, конечно, так могут, но таких всё равно в армию не берут или, если они в армии - выгоняют на хрен.
Тут дело в отношении этих «старичков» ко всему вокруг. Они знают, что почём и каков хоккей с мячом. Они не могут, просто не в состоянии, уважать зелёных обалдуев в погонах с большим количеством звёзд. Старых дурней с большими звёздами - тоже. Они не пойдут, как бараны, на убой за идею, они знают устав лучше своих командиров и используют эти знания на всю катушку, пользуясь всеми правами и привилегиями. На них где сядешь - там и слезешь, а ещё они учат молодняк вовсе не тупому исполнению идиотских приказов, что подрывает авторитет долбокваков-командиров, вскрывает их махинации, что снижает управляемость войсками и готовность тех войск идти на убой по тупому приказу.
Суть ясна, да?
В тринадцать лет я уже вовсю задавался вопросами типа «что есть социалистическая собственность?» Оно общее, как бы ничьё… Становится эта самая собственность личной того, кто начальник. Даже если это очень маленький начальничек. Работать, приумножая эту самую собственность - зачем? Если ты - трудяга, то тебе от успехов пятилетних планов, побед Родины на олимпиадах, в балете и космосе, ни холоднее, ни жарче. Так зачем и ради чего напрягаться?
Если так вот анализировал окружающую реальность в тринадцать лет, то в восемнадцать был уже тем, о ком один товарищ сказал: «Знаешь, у тебя самое развитое чувство - это сарказм». Я тогда кивнул с улыбкой и добавил: «И цинизм».
Этот парень не был моим лепшим другом и знал меня довольно поверхностно. Другой парень, как раз из «близкого круга», как-то хапнул в разговоре по душам моего образчика мышления, подумал и выдал:
- Если бы у меня был пистолет, я бы в тебя сейчас выстрелил. На поражение.
Медленно это произнёс, раздельно и очень выразительно - ни разу не в шутку.
Я ему ответил так же: кивком и улыбкой. Никаких обид, даже их тени, и никакого охлаждения дружбы не произошло между нами. Просто… жить с таким мышлением в юности - это за гранью добра и зла для моих тогдашних сверстников, выросших в самой социалистической стране мира. Я это отлично понимал, и друг понимал, что я это понимаю.
Мои цинизм и сарказм, а так же готовность везде находить проявления далеко не лучших человеческих побуждений, вовсе не мешали мне быть позитивным парнем, скорее наоборот. К девятнадцати я уже достаточно давно воспринимал как данность, что люди и мир - вот такие, поэтому разочаровать меня было сложно.
Зато поднять во мне раздражение - легко. Особенно сейчас.